Апельсины из Марокко
Шрифт:
– Катя, ты чудо! – сказал я ей.
– А ты чудо-юдо, – засмеялась она.
– Я серьезно. Ты исключение из правил.
– Это я уже слышала, – улыбнулась она с облегчением, переходя к веселости и легкости наших прежних отношений.
– Ты есть случайное переплетение маловероятных обстоятельств, – с дрожью в голосе проговорил я.
– Отстань, Колька! Ты тоже переплетение.
– Конечно. Я тоже.
– Ого! Ты слишком много о себе возомнил.
– Пальчики твои, пальчики… – забормотал я, – маловероятные
– Ты, кажется, совсем того, заговариваешься, – слабо сопротивлялась она. – Колька, это нечестно, посмотри, сколько народу вокруг.
Боже ты мой, вот две случайности – я и Катя, и случайность свела нас вместе, и мы случайно подходим друг другу, как яблоко яблоне, как суша воде, но вот – мы не можем даже поцеловаться на глазах у людей, и, видно, это действует какой-то другой закон, не менее удивительный, чем закон случайностей.
Кто-то дернул меня за плечо.
– На минутку, Калчанов, – сказал мне потрясающего вида силач без шапки и без шарфа. – Ты полегче, Калчанов, – проговорил он, глядя в сторону и массируя свои предплечья, – кончай тут клинья подбивать, понял?
Тут я вспомнил его – это был Ленька Базаревич, моторист из партии Айрапета.
– Понятно, Леня, – сказал я ему, – ты только не задави меня, Леня.
Я увидел, что к нам приближается Сергей Орлов. Два таких силача на меня одного – это уж слишком. Я представил себе, как они вдвоем взяли бы меня в оборот, вот вид я бы имел!
– Можешь смеяться, но я тебе сказал, – предупредил меня Леня и отошел.
Чудаки, возможно, вы хорошие ребята, у каждого из вас свой джентльменский кодекс, но мне ведь только бы с самим собой совладать, со своим кодексом, и тогда, силачи, приступайте к делу, мне не страшно.
Сергей подошел.
– Вот что, – сказал он, – тот человек, мой знакомый, – директор этой столовой.
– Потрясающий блат, так ты тогда займи столик, – сказала Катя. – Говорят, там есть даже коктейли.
– Точно, – сказал я, – я там как-то веселился. Коктейль «Загадка», мечта каботажника.
– Столик – это ерунда, – сказал Сергей, – Он нам устраивает апельсины. Пойдем, – потянул он за руку Катю, – хватит тебе в очереди стоять.
Катя нерешительно посмотрела на меня.
– Идите, ребята, – сказал я, – идите, идите.
– Ты не идешь? – спросила Катя и освободилась от рук Сергея.
Сергей прямо сверкнул на меня очами, но сдержался.
– Пойми, – сказал он мне, – просто неудобно нам здесь стоять. Здесь много наших рабочих.
– Ага, – кивнул я, – авторитет руководителя, принцип единоначалия, кадры решают все.
Катя засмеялась.
– А о ней ты не думаешь? – спросил Сергей.
– Нет, я на нее чихать хотел.
Катя опять засмеялась.
– Иди, Сережа, а я тут с этой бородой расправлюсь.
– Тут матом
Катя прямо покатилась со смеху.
– Ничего, – сказал я, – мы с ней и сами матершинники первостатейные.
Он все-таки ушел. Ему, видно, очень нужно было уйти. Я даже пожалел его, так ему не хотелось уходить.
– Смешной он у нас, правда? – сказала Катя, глядя вслед Сергею.
– Он в тебя влюблен.
– Господи, как будто я не знаю!
– Ты про всех знаешь?
– Про всех.
– Нелегко тебе.
– Конечно, нелегко.
– А туфельки? Ты их забыла в тот вечер, когда в клубе выступала Владивостокская эстрада.
– А, вспомнил! Ведь ты в тот вечер увлекся «жанровыми песнями»…
– Должен же я иногда…
– Фу-ты, какой идиотизм! Конечно, ты должен. Мне-то что!
– Катя!
– Мы танцевали у Сергея. Все было так романтично и современно – освещение и все… Потом я влезла в свои чеботы, а туфли забыла. Он не такой нахальный, как ты.
– Я нахальный, да?
– Конечно, ты нахал. Запроси Владивосток, и тебе ответят, кто ты такой.
– А он душевный, да? Все свои горести ты ему поведала, правда? Такой добрый, благородный силач.
– Коленька! А как же дальше мне быть?..
– Пойдем погуляем.
Мы вышли из очереди и взобрались на бугор. Отсюда была видна вся бухта Талого и сам городок, до странности похожий на Гагру. Он тянулся узкой светящейся линией у подножия сопок. Обледенелая, дымящаяся, взявшаяся за ум Гагра.
– Ну и ну! – воскликнула Катя. – Действительно, он похож на Гагру, и даже железная дорога проходит точно так же.
– Только здесь узкоколейка.
– Да, здесь узкоколейка.
В сплошной черноте, далеко в море, работала мигалка, зажигалась на счет «шестнадцать».
– Встретились бы мы в Гагре два года назад.
– Что бы ты тогда сделал?
– Мы были бы с тобой…
– Ладно, молчи уж, – сердито сказала она.
Мы медленно шли, взявшись под руки. 1, 2, 3, хватит хихиканья, 5, 6, 7, она сжалась от страха, 9, 10, 11, я не могу об этом говорить, 13, я должен, не ей же говорить об этом, 15, нет, я не могу, вот сейчас…
Мы вошли за какие-то сараи, и она прижалась ко мне.
– Ты хочешь, чтобы я сама сказала? – сурово спросила она.
– Нет.
– Чего ты хочешь?
Впервые я сам отодвинулся от нее. Она понимающе кивнула, вытащила сигарету и стала мять ее в руках. Я дал ей огня.
За сарай, шумно дыша, забежали девушка и парень. Они сразу же бросились друг к другу и начали целоваться. Нас они не замечали, ничего они не замечали на свете. Я обнял Катю за плечи. Она через силу улыбнулась, глядя на целующихся. Тут я узнал их – это был Витька Колтыга и та девица из Шлакоблоков, что крыла меня на собрании.