Апгрейд. Первый отряд

Мельникова Анастасия Александровна

Зато вентиляция работала исправно, воздух был прохладным и свежим.

— Как я понял, мы в военном бункере, глубоко под землeй. — начал он, когда мы отошли на приличное расстояние от остальных людей. — С продовольствием у них тут не плохо, но вояки, поговаривают о сборе спец отрядов, для вылазок на поверхность. — он остановился и посмотрел мне в глаза. — Если попадeм в такой отряд, как сыр в масле кататься будем.

— Или сдохнем. — буркнул я. — Сам видел, что там твориться.

— Мы тогда

без оружия и снаряжения были. Видел, в чeм и с чем тут военные ходят?

Я нахмурился.

Обычный камуфляж, бронежилеты, ботинки, ничего особенного. Вот оружие у них, это да, автоматы, пистолеты, гранаты, всe по красоте.

— Думаешь получится?

— Уверен. Рыжие вообще-то удачу приносят. — он взлохматил мои волосы. — Ну, так старуха сказала.

— Лариса Михайловна. — поправил его я.

Он с вызовом посмотрел на меня, но промолчал.

— Пошли покажу, где тут что.

Мы бродили из коридора в коридор, я не понимал, когда Денис успел всe тут запомнить. Многочисленные душевые, туалеты, столовые и жилые помещения, все были одинаковыми.

Когда возвращались назад, я спросил у него.

— С другими говорил на счeт отрядов?

— Да, Мямля, Лeха, Дима и Данил согласились. — ответил он, а потом пожал плечами. — Хотя, больше я никому не предлагал.

— А Чужой? А Быков? Ребята талантливые.

— Нет. Я лучше педиком стану, чем с этими в один отряд. — сжав зубы ответил он.

— А Дима… Хилый что ли? Ну и зачем нам этот заморыш?

— Есть в нeм что-то… — начал мой друг, но осёкся. — В любом случае, на примете есть пару вояк.

— Как знаешь, но я бы выбирал из знакомых, не доверяю я этим солдатам.

— Они нам жизнь спасли.

— Как тот медик, тебе. — почему-то разозлился я.

— Ага, ты ещe ревновать меня начни. — зло ухмыльнулся он.

— Пошeл ты, хер-майор. — рассмеялся я. — Командуй куда дальше, я не помню, откуда мы пришли.

Уже глубокой ночью, Зима вновь заговорил со мной.

— Ты только подумай, свой отряд, ты представляешь, как на нас смотреть будут?

— Как на самоубийц? — с издёвкой бросил я.

— Помнишь, после детдома ты предлагал вместе крутиться?

— Ну. — я помнил, но ещё я помнил о том, как он себя вёл в последнее время.

— Теперь у нас хотя бы появился шанс выжить, и не просто выжить, а жить.

— До всего этого пиздеца, тоже был шанс. — заупрямился я.

— Ага, как же. — ядовито прошипел он.

И я вдруг задал себе вопрос, неужели целому миру стоило рухнуть, чтобы Зима перестал скалить на меня свои зубы?

Ответ не заставил себя долго ждать.

Стоило.

Глава 6

Хилый

Всепоглощающий ужас сковывал моё тело и разум.

Было по-настоящему страшно оказаться в новом месте,

да ещё и в таком. Военные, не церемонясь, пихают тебя в коридорах или громко ржут, если ты сделал что-то не так. Казалось, я постоянно делал что-то не так.

Для меня такое отношение к себе было привычным, в приюте со мной обращались примерно так же. Я с самого детства, робею при виде других. Не важно, кто передо мной, военный или свой детдомовец.

Болезненный цвет кожи, вечные тёмные круги, под уставшими глазами, совсем не красили меня.

Я надеялся, что меня будут называть вампир, ну или еще как-нибудь круто. В приюте сначала называли Уродом, потом Хилым. Так кличка и прицепилась. Дима Хилый. Мне не очень нравится, но я не жалуюсь.

Клички и похуже бывают. Вот, например, кликуха Мама у детдомовца, ирония, не правда ли? А еще я знал одного парня, по кличке Сопля.

Так о чем это я? Ах, да, вспомнил.

Родился я недоношенным, на седьмом месяце, от того и болею часто. Что ни чих, то простуда. Мама отказалась от меня почти сразу, и я попал в дом малютки.

А вообще, это не слишком интересно. Мне больше нравится слушать, а не говорить. Меня всё равно никто не слышит. Если бы можно было всегда молчать, я бы так и делал. Но в местах, где я рос, нужно отвечать, если тебя спрашивают.

В тот день, я первым увидел мертвых на улице через окно. Я даже поднял руку, чтобы сообщить Котенку об этом.

Он не обратил на меня внимания. Я тихо сказал об этом ещё раз.

В классе кто-то начал ржать.

Я повторил. Никто даже не обернулся на мою последнюю парту, за которой я сидел один.

Я набрал в грудь побольше воздуха, но в коридоре послышались крики.

Тогда Котенок наконец вышел посмотреть, что там случилось, и больше я его не видел.

Три дня взаперти с этими психами, показались мне адом. Я был готов выйти в коридор и принять смерть с достоинством, которого у меня никогда не было, лишь бы не находиться с ними рядом. Они ругались между собой, дрались и снова ругались. Зимин взял на себя участь главного и давал им указания.

Я от чего-то настолько его боюсь, что никогда не смотрел ему в глаза. Хотя он вроде бы никогда не трогал меня. Пинки и подножки не считаются.

Уже здесь, в бункере, он впервые со мной заговорил по-человечески. Разбудил меня ночью в лазарете и спросил: «Не хочешь со мной в отряд?»

Я спрятал глаза, вздохнул и кивнул, не найдя слов, для отказа.

— Молодчина, Хилый. — он хлопнул меня по плечу, я весь сжался. — Отчаянные времена, требуют отчаянных мер. — произнес он и ушёл.

Если честно, не хотел я в отряд, но отказать ему не мог, при всем желании. Его глаза, холодные и злые, сильно пугали меня, заставляли прогибаться.