Апофеоз
Шрифт:
Портал выплюнул искателей Криабала неподалеку от Гаратака, хобийской столицы. За водохранилищем открылась огромная пещера... и хобии. Сотни тысяч хобиев.
Здесь они были повсюду, и незваных пришельцев все еще не заметили лишь из-за... ну правильно, из-за отсутствия глаз. Но Фырдуз все равно торопливо прочитал заклинание Незаметности – чтобы на них уж точно никто не обратил внимания. На них и не обратили – даже привратники лишь повели чуткими рыльцами, но ничего не сказали.
Костюма лазутчика у Фырдуза больше не было, но он о нем и не жалел. Бесполезен против хобиев-то. Что
Город хобиев сильно отличался от кобольдского или цвергского. В пещере находилась лишь небольшая его часть – что-то вроде главной площади. Вокруг все было изрыто ходами. Хобии копошились повсюду, как земляные черви, постоянно что-то переделывали и перестраивали.
Но хаоса не ощущалось. Наоборот, город хобиев выглядел очень продуманным. Дороги доводились до идеального состояния, до поистине шелковой глади – слепцам это было очень важно.
Почти не было и грязи. Дорожное покрытие было чуть наклонено к середке, а там тянулся узкий желоб, по которому все утекало в стоки, а из них... куда-то еще ниже, под город. Можно было выплеснуть содержимое ночного горшка где угодно.
– Для кротовьего города у них тут удивительно чисто, - заметила Джиданна.
– Чисто?.. – фыркнул Плацента. – У них тут дерьмо течет по улицам.
– Это не дерьмо. Это просто грязная вода. И она течет по сточным канавам.
– Ну не знаю. По-моему, если что-то выглядит как дерьмо, пахнет как дерьмо и на вкус как дерьмо – скорее всего, это и есть дерьмо.
– Слушай, а вот на вкус-то обязательно было проверять?
По тем же стокам текла и вода. Канализационные желоба так хитро соединялись с акведуками, что вода постоянно смывала помои, но обратно уже не попадала. Были у хобиев и фонтаны, и бани, и даже общественные туалеты. Мектиг так удивился этой детали городского быта, как давно уже ничему не удивлялся. Даже вошел и опробовал, хотя отхожее место хобия плохо подходило человеку.
Вышел он, изумленно качая головой. В его родном Свитьодинаре подобных штук нет. И городов таких нет. Дармаги ненавидят жить в тесноте, ненавидят лепить дома друг к другу, ненавидят заковывать их в каменную скорлупу. Крепость – да, замок – да, общинный дом – да, а окружать стеной целый город – зачем?.. Чем больше расстояние между соседями, тем крепче между ними дружба.
Гаратак был раз в десять больше Пайнка и почти вдвое превосходил цвергскую Хасму. Но освещен был гораздо хуже. Только для себя хобии, пожалуй, и вовсе бы не заботились о искусственном свете – к чему он слепцам?
Однако кроме хозяев страны тут во множестве встречались кобольды-слуги и цверги-работяги – а они в полной темноте становились почти бесполезны. Волей-неволей приходилось хобиям хоть как-то ее рассеивать.
Но смутно представляя сами понятия «свет» и «зрение», делали они это плохо и невпопад. Большая часть улиц тонула во мраке, кое-где передвигаться можно было только ощупью, зато в иных местах света оказывалось столько, что глаза болели.
Кажется, хобии думали, что свет – это как воздух. Сам равномерно распределяется повсюду.
А
Обычно достаточно высокий, впрочем. В Гаратаке встречались существа и покрупней рослого дармага. Искатели Криабала несколько раз видели пещерных вардов, похожих на сильно исхудавших медведей. Те ходили на двух ногах, как человек, и были выше человека на полторы головы.
А еще тут были циклопы. Не подземные циклопы, теканы, что всего-то шести локтей в высоту, а громовые, в которых аж двадцать локтей. Закованные в цепи, эти одноглазые великаны выполняли тяжелые работы – ворочали фабричные рычаги, крутили мельничные колеса, толкали вагонетки. Делали то, что наверху делают ветер, вода и крупные животные.
Не будь на них одежды, их можно было бы с гигантскими зверями и перепутать. Циклопы выглядели не как очень большие люди с одним глазом, а скорее как двуногие мамонты. Без бивней, без хобота, без огромных ушей – но с таким же телом, такой же головой.
Мектиг, много раз видевший мамонтов в тундре, сразу заметил сходство.
Тоннелей циклопических размеров в Гаратаке хватало. Они вели на склады и фабричные пещеры. В гигантских вагонетках по ним возили грузы – добытое в тысячах шахт и награбленное в Кобольдаланде и Яминии. Водили пленных циклопов и огромных чудовищ.
Сотням тысяч горожан требовалось есть. Гаратак окутывали сети грибных плантаций и рыбных хозяйств, звероферм и червесейных. Но хобии промышляли и охотой – добывали внизу и на поверхности по-настоящему крупных животных. Их старались поймать живьем и живьем же доставить в город. Приводить своим ходом было проще, чем тащить по тоннелям груды мяса.
В городе их тоже держали живьем. А если забивали, то либо сразу выбрасывали в продажу, либо засаливали и хранили в глубинных погребах, где царит вечная мерзлота. В Суркуре такие тоже есть, Фырдуз знал, как они устроены. Его двоюродный дед работал морозителем, водил иногда внуков к себе, показывал. Фырдуз до сих пор помнил ту глубочайшую шахту, в которую на тросах спускали бочки с солониной.
Видно было, что Подгорное Ханство победоносно воюет. И оно явно готовилось к новым войнам, тоже победоносным. Повсюду мифрил, жахатели, трофейное оружие цвергов. Хобийские патрули – но не злюще-грозные, как в Суркуре и вообще везде, где их раньше видел Фырдуз, а веселые, задорные.
Тут они были дома. Тут они никого не боялись. Тут повсюду крутили рыльцами молодые девчонки. И играла музыка.
Подгорное Ханство процветало, чувствовалось. Но и на чем это процветание построено, тоже не было секретом. В тени прятались костлявые серые фигурки – сородичи Фырдуза, кобольды. Те, кому повезло чуть больше отправленных в лагеря. Те, кого кроты пригнали в метрополию и отрядили на грязные работы. Пленные кобольды трудились на фермах, убирали мусор, прислуживали хобиям побогаче.