Апофеоз

Lime.lime

– Демоны пожирают души людей по двум причинам. Первое – чтобы ощутить вкус жизни, - начал он. – Души людей имеют необъяснимый вкус. Это не передать простыми словами из скудного запаса человеческого языка.

– А ты попробуй, объясни, - тихо взмолилась я.

– Ад называется Адом не просто потому, что там живет Сатана. Ад – это место, где человеческие души страдают, где повсюду только скрежет человеческих зубов, неописуемые страдания и боль; где нет света или надежды; где Адский огонь кромсает и рвет человека на кусочки; где люди забывают, кем они были раньше и что такое счастье. И здесь каждая человеческая душа теряет всё, что он ценил, теряет себя и главное – теряет воспоминания о простых людских

радостях. Вырвавшись из Ада, Демон стремится возвратить себе утраченное. Каждая человеческая душа обладает сладковатым, до жути приятным запахом. Причем, чем душа чище, тем лучше и сильнее аромат. Демоны, ведомые желанием вспомнить о былом, чувствуют запах души – запах своего прошлого. Поглощая душу, у Демона появляется возможность почувствовать то, что когда-то чувствовал. И когда перед глазами проносится вся жизнь, которую он проживал, или жизнь человека, чью душу он пожрал, то уже не можешь удержаться. Демон начинает сжирать всё новые и новые души, лишь бы еще на одно мгновение почувствовать себя живым…

– Тебе это знакомо? – неуверенно спросила я, осторожно заглядывая в омут его темных глаз.

– К счастью, нет, - ответил он, улыбнувшись. – Я ангельская душа, как не крути. Я – один из Ангелов, созданный не для того, чтобы мучиться и страдать. Мне, как и остальным Древним чужды эти мучения. Мы знаем это чувство лишь со слов других Демонов.

Я нахмурилась, но возражать или что-то спрашивать по этому поводу не стала.

– А что за вторая причина?

– Сила, - буркнул Итачи, явно не горя желанием говорить об этом. – С душой человека Демон получает всю её жизненную силу. Чем чище душа, чем выше получаемая сила. Правда, эта сила со временем угасает, поэтому, если Демон хочет «держать себя в форме», то своевременно подпитывается… Эта мощь сводит с ума, и некоторые не могут остановиться, пожирая всё больше и больше в поисках все новой силы…

Мы замолчали, не зная, что добавить к сказанному. Итачи задумался над чем-то, а мне не давали покоя мысли о рассказанном.

А когда в голову пришел снова Саске, то я совсем приуныла, опустив голову и рассматривая свои босые ноги.

– А вы с Саске… поглощали души? – неуверенно пробубнила я.

– Я – нет. А Саске – да, - задумчиво протянул Демон.

Я оживилась и с удивлением посмотрела на спокойного Итачи.

– Расскажи о нём… о его прошлом…

========== Глава 15. Пророк. ==========

Из воспоминаний Саске…

– Глупец! – закричал Итачи, удерживая меня рукой, но я резко вырвался, рыкнув злобно в ответ.

Брат оскалился, глядя на меня со всем тем призрением, данным ему. Во мне кипела сила и мощь, неудержимая, сладостная. Я был сильнее его в эти мгновение, и я пользовался этим.

– Не смей притрагиваться ко мне, - прошептал я, - любимый братец.

Итачи с ужасом посмотрел на меня, а затем отвесил мне звонкую пощечину, словно маленькому мальчишке. Я скрипнул зубами, и вокруг меня закружилась опавшая листва. Ветер засвистел, а тучи над нами сгустились. Я покрылся крупной дрожью, гнев не отпускал меня.

Я был сильнее, могущественнее, любим Люцифером больше него, а он позволяет себе поднимать на меня руку. Он был создан лишь для того, то бы защищать мой покой, а вместо этого дает мне указания и читает морали.

Итачи стоял спокойно, с неким ужасом поглядывая на меня… вернее в то, во что я превратился. По его мнению, я стал чудовищем, а он сохранился милым, послушным Ангелочком, несмотря на то, что горит в Аду. Неужели он не понимает, что это конец! Нам больше никогда не суждено возвратиться на Небеса! Мы либо умрем от руки Люцифера, либо будем вечно служить ему! Я и он, как и тысячи Падших Ангелов, обречены! Так почему же мы, когда все остальные наши Падшие братья предались семи смертным грехам, должны продолжать

праведную жизнь? Почему бы нам не оставить это в прошлом и жить настоящим, и главное – наслаждаться своим, пусть и проклятым, но существованием?

На небе сверкнула зловещая молния, прокатился громким раскатом гром. Ветер завывал, нагибая к земле одинокие деревья. Я прожигал взглядом Итачи, и мне так и не терпелось убить этого святошу. Обида горела во мне, сжигая внутренности, ведь он всегда мешал мне жить, следуя моим желаниям.

Стиснув зубы, я из последних сил сопротивлялся своим помыслам, ведь нас с ним связывала не только эта недавно зародившаяся ненависть друг к другу, но и более теплые братские чувства. Руки мои затряслись, а он продолжал смотреть на меня, сохраняя удивительное равнодушие и спокойствие.

Я всегда удивлялся его способностью сохранять хладнокровие даже тогда, когда это было просто-напросто не возможно. Он запросто прятал все эмоции, скрывал настоящие чувства, показывая своему неприятелю лишь смертельное равнодушие.

– Ты не вправе отдавать мне приказы и указывать, как мне жить, - наконец прошипел я сквозь зубы, взяв себя в руки.

– Ты погубишь себя, - буркнул ответ брат. – Вспомни, для чего мы спустились. Неужели ради того, чтобы убивать людей, Саске?

– А какая теперь разница-то уже?! Мы больше никогда не станем Ангелами! Больше никогда не поднимемся на Небеса! Так почему мы должны оставаться чёртовыми праведниками?!

– Потому что мы не должны терять собственное «я» и становиться, по сути, людьми.

От его слов я лишь еще больше разозлился:

– Мы не люди! И никогда ими не станем!

– Умоляю, Саске, опомнись, вспомни, кто ты есть на самом деле. Ты ведь не убийца, - взмолился Итачи, сделав шаг навстречу ко мне.

Я взмахнул рукой, и в то же мгновение яркая молния вспыхнула на небе. Начиналась самая настоящая буря.

– Посмотри на меня, - тихо и спокойно произнес я. – Я обладаю такой силой благодаря этим душам. Я способен повелевать стихиями, способен управлять людьми! Я чувствую, как эта сила течет в моих жилах. Я способен еще на не то! Представь, что будет, если мы объединим наши с тобой усилия! Мы сможем свергнуть Люцифера и занять его место! Тогда мы будем царями, императорами, королями, абсолютными монархами, и никто не посмеет давать нам указы и повелевать, что нам делать. Итачи…

– Ты желаешь свергнуть Ангела, которого боготворил и на которого равнялся, Саске! Неужели ты хочешь убить Мадару?…

Брат ужаснулся, сделав несколько шагов назад и, как бы разглядывая меня с ног до головы, пытался найти какую-то важную деталь, которую он всегда упускал из виду. Его черные, спокойные, всегда смотрящие с равнодушием, глаза вдруг вспыхнули красным огнем, точно он готовился дать мне бой. Глупец! Для того, кто поглотил столько человеческих душ, приобретя тем самым поразительную силу, сила моего братца будет сравнима с обыкновенным касанием руки.

– Саске, Михаил с Люцифером воспитывали нас иначе… Мы Ангелы. Ангелы, Саске, не Демоны, не эти мерзкие, жадные и поглощенные ненавистью люди. Ангелы!… Образумься, пока не поздно, иначе мне придется…

– Убить меня? – с презрением загоготал я, наслаждаясь его беспомощностью. – Всё равно не сможешь, и ты сам это прекрасно понимаешь. К тому же, раз разговор зашел о наших воспитателей, хочу тебе напомнить, что один из них стал предателем Отца нашего Всевышнего и сошёл с ума! А мы, дорогой мой братец, стали его последователями. Раз ты имеешь такую сильную веру во всё чистое и следуешь учением нашего святоши Михаила… ах да! – вдруг вспомнил я.
– Мы называли его Хаширамой, и имя это для тебя словно яд… Так о чем это я… Раз ты такой правильный, так почему спустился со мною? Почему повелся у меня на поводу, а не остался преданным Небесам?