Апокалипсис on line
Шрифт:
попытался меня схватить.
Я лягнул ногой назад и выскочил улицу.
Стекла на противогазе запотели окончательно.
Представляю, насколько дико я выглядел даже для видавших виды спецов. Резиновая
харя. Шланги, а еще перемазанная подвальной грязью фигура настойчиво пыталась
скрыться.
Вел я себя так, будто играл в пятнашки.
Сейчас-то ясно, что это были фокусы чистого кислорода, который честно
производился остатками химикатов. Но долго
получилось, и когда я уже был сбит с ног, схвачен и остался без маски, то все
еще весело орал:
— Теперь моя очередь ловить! Теперь вы убегаете!
Глава 27.
Любое похмелье не сахар. Кислородное тоже. Что уж вырабатывалось там в ранце —
не знаю.
Сначала никак не проходило опьянение, а потом навалилась тошнота, и я чуть не
выблевал потроха.
Спецы все-таки ткнули меня по печени пару раз.
Расслабляющий удар. Этот термин я помнил из краткого милицейского курса боевого
самбо.
Садить в машину по-человечески тоже не стали, а сунули за спинками уазика чуть
не вниз головой.
Рвать меня начало на улице после десятиминутной езды.
— Укачало, — произнес один из конвоиров, и в этот момент я выплюнул ему на
камуфляж комок зеленой слизи.
— Вот сука, — развернул он меня к себе спиной и, судя по интонациям, хотел «расслабить»
еще раз.
— Отставить! — прозвучал неожиданно знакомый мне голос, — Давай пока его в
дежурку.
Глянул на говорящего сквозь пелену «похмелья» и сообразил, что именно он
предлагал мне сдаться. Меня еще корежило, но я постарался благодарно улыбнуться
своему нечаянному спасителю.
— Да что вы, — возмутился мой конвоир, — Он же Сергиенке нос сломал, а мы тут
нянчимся с ним …
— Отставить, я сказал! — еще жестче сказал командир, — Он ни тебя, ни меня не
боится! Это спец. Видал, какую кутерьму устроил из подручных средств? Ему дай
волю, он и сейчас бежать попытается.
Внутренности болели.
Пристроившись на узенькой лавке в одиночном боксике дежурки, я пытался найти
положение, в котором хоть немного отпустит.
Бесполезно.
Прогуливаться два шага туда, два шага сюда не мог — ноги не держали. Все
признаки отравления были налицо.
Прошло минут тридцать, пока в двери не провернулся ключ.
— На выход! — бесцветно произнесла стоящая в проеме фигура в камуфляже, — Руки
назад…
Клацнули наручники. Привычная процедура. Сколько раз, работая в уголовном
розыске, я надевал их сам,
Вспомнился один каторжанин, который все время таскал с собой канцелярские
скрепки в кармане пиджака. При досмотре их не изымают, а при случае, если «браслеты»
застегнуты впереди, или где-нибудь на батарее, есть возможность разомкнуться. О
жене и обысках, которые она пережила, не дал додумать толчок в спину.
— Пошел!
Улица. Валюсь бочком в услужливо открытую дверь сотого «Крузака». Бойцы внутри
смотрят на меня как-то ласково. Странное чувство, что ты уже дома.
Хлопнула дверца. Неожиданно на голову одели вязанную шапочку и раскатали закрыв
глаза.
— Новосибирск знаешь? — звучит голос.
— Нет, — и прошу, — Дайте попить,
— Терпи, сначала врач посмотрит.
Голос с легкой хрипотцой и снова слышу участие.
«Врач?» — оценил я и попросил, — Тогда наручники снимите…
— Нет. Это для тебя же. Скоро поймешь…
Замолкаю. Настороженность усилилась. Неожиданно слышу щелчок и чувствую укол в
руку. Понимаю — мне вкололи какой-то препарат прямо через одежду.
Тошнота отступает. Мысли мутятся. Неожиданно становится по-домашнему уютно. Нет
больше наручников, нет тесноты — только сладкий сон на старой квартире мамы…
Пробуждался долго. В голове шумело. Тошнило, но слабо. Перед глазами плавали
цветные круги.
Я лежал в палате, напоминающей больничную. От меня к мерцающим приборам тянулся
ворох проводов. Присоски расположились по телу.
Журавлем нависала капельница на стойке…
Воспоминаний оказалось немного. После укола в руку — провал, родительские
ласковые руки и темнота.
После состояние полного спокойствия. Голоса. По-моему, меня перекладывали еще
несколько раз и чем-то обтирали. Помню металлическую каталку, и холод через
тонкую простынь.
Ощупал себя. Лежу голый. Появились первые думы, и мелькнуло чувство странного
удовлетворения. Похоже на больницу и отдельную палату. На окнах решеток не видно,
значит не тюрьма, а что-то вроде базы, принадлежащей «альтернативе».
Вспомнились лица бойцов в «Крузаке» и участливые голоса.
«С чего вдруг такая ласка?» — стал искать я ответы, но загруженный лекарствами
мозг рассуждать отказывался. Сосредоточиться не получалось и мысли
безостановочно летели по кругу. Устав собирать эти обрывки воедино, я снова
закрыл глаза и провалился в темноту.
Следующее появление в реальном мире оказалось принудительным. Когда открыл глаза,