Апокалипсис отменяется (сборник)
Шрифт:
Коротко стриженный, в простых потертых джинсах и незаправленной рубашке с ярким узором, человек застыл, будто раздумывая над очередным мазком. На поверхности холста вдруг сам собой выступил мазок синего цвета, за ним другой, третий. Появился тонкий мазок зеленого, смешался с синим, давая бирюзовый цвет морской воды. Чуть желтого и белого — по водной глади заискрились солнечные блики.
Не входя в виртуальность и продолжая работать над холстом, человек подключился к социальной сети коллективного интеллекта. Раньше от нее голова побаливала, но сейчас, с новыми наночастицами, все иначе — надкорковая контактная сетка
Удобная все-таки штука, не нужно тратить время на поиски информации, если кто-то до этого уже размышлял в подобном направлении. Жаль, большинство великих людей, ученых, деятелей культуры, избегают этого явления, чего-то опасаются. А было бы здорово узнавать о достижениях науки сразу же в момент совершения открытий, да вдобавок ощущать это в своей памяти так, как будто сам совершал открытие или писал книгу, или слышать музыку прямо в голове композитора…
Человек хотел было выйти из СКИ, но почувствовал, что кто-то пользуется его памятью, ищет информацию по технике масляной живописи. «Пусть учится, — подумал художник, — почему бы не поделиться личным опытом». Он отправил СКИ на задний фон мыслей, совершенно не беспокоясь, что кто-то сопрет его идеи картин. «Самой идеи мало, ее нужно уметь реализовать, а лучше, чем я сам, мои идеи никто не реализует», — решил он.
До жути захотелось кофе, художник двинулся было из мастерской на кухню, но, подумав, вызвал из фонового режима памяти ощущение соцсети. СКИ тут же отыскала память человека, пьющего кофе, возможно, этот человек находился на другом конце света и пил кофе неделю назад, а возможно даже, это была собственная старая память художника, он не стал вдумываться в такие мелочи, а просто погрузился в аромат и вкус свежесваренного кофе.
— Все бумагомарательством занимаешься? — раздался вдруг голос из личного канала СКИ, перед художником возник образ подтянутого мужчины в деловом костюме. — Не понимаю, как у тебя хватает времени заниматься еще и этим.
— Я люблю рисовать, — ответил художник мысленно, продолжая контролировать появляющиеся на холсте мазки, — получаю от этого удовольствие. Можешь считать это моей маленькой слабостью.
— Ну, как там с очередным виртуальщиком? — спросил собеседник с интересом.
— Никак. Тоже отказался.
— Испугался?
Художник кивнул, зная, что собеседник почувствует его жест.
— А может, твоя программа недостаточно хороша?
— Достаточно, — коротко ответил художник, — просто наш мир и впрямь… страшноват.
Он оскалил рот в ухмылке, продолжил:
— Нужно постоянно работать, работать и работать, чтобы держаться в этом мире, в достаточно пугающем к тому же мире, вспомни сам этих уникумов на Марсе… Вот он и
— В реале большинство живет так же, — подметил собеседник.
Художник на миг сконцентрировал внимание на холсте больше обычного, стараясь выписать особо сложный участок с очень интересной игрой света и тени на фактуре волны, затем продолжил беседу:
— Ну а что еще остается бездарным личностям, чьи интересы оканчиваются сферой плотских удовольствий и ничем больше? Те, кого я пытаюсь вытащить из виртуала, они хотя бы просто трусят, обычный шок будущего, если переборют себя и примут реальный мир таким, каков он есть, то добьются много.
— Ну да, наверное, — согласился собеседник. — И с чего это ты такой добрый? Пускай себе зависают в своем виртуале.
Художник пожал плечами, усмехнулся:
— Вот такой я гуманист и вообще весь из себя.
Сириус сидел, нежно обхватив Литанию. Девушка уютно устроилась в его объятьях, прижимаясь спиной к его груди и откинув голову ему на плечо. Они любовались закатом над морской гладью: багровый шар солнца наполовину скрылся за кромкой воды, половина неба в торжественно алых всполохах переходит в фиолетовые тона. На другой половине, что за спинами молодых людей, небо уже темно-синее с проступающими точками звезд. Алые блики отражаются в водной поверхности, подернутой легкой рябью, вода кажется более темной, чем днем: странное сочетание алого и темно-синего.
Сириус поднял взгляд на быстро темнеющее небо, солнце почти скрылось, остался лишь узкий багровый краешек, что вот-вот исчезнет, и звезд стало больше. Среди прочих ярко блеснула одна.
«Интересно, — подумал парень, — а здесь небо такое же, как в реале, или нет?» Он осторожно, чтобы не встревожить девушку, направил часть сознания во внешний виртуал, ища портал какой-нибудь обсерватории. Потоки информации с камер-телескопов послушно подчинились его воле, и перед взором возникла картина ночного неба. Он быстро отыскал созвездие Большого Пса, между двух невзрачных звездочек ярко горит Сириус — крупнейшая звезда на ночном небе.
Андрей тяжело вздохнул и стыдливо отвел взор.
Артем Тютюнников
Возрождение
Пробуждался мириады раз. Вспышка реальности, удар — и тьма синим покрывалом. Море беспамятства, бездна небытия. Лед.
Лед поселился в каждой клеточке тела, острые кристаллы пронзают стенки и мембраны. Холод грозным стражем сдерживает жизнь. Время замерло, вмерзло в лед: то ли секунда, то ли вечность.
Но вот… вдруг… шанс! Не упустить! Мир вспыхнул размытым пятном, обрел материальность. Я тотчас вцепился в реальность, только бы не соскользнуть под каток беспамятства… Держаться!
И когда ощутил где-то глубоко внутри долгожданный огонек тепла, понял: я жив.
Вокруг беснуется ярчайший гремящий хаос: образы рушатся в мозг лавиной, стучат молотом в барабанные перепонки звуки. Накатывает ужас: что я, где?! Меня бросает щепкой в океане, выкинет вот-вот обратно, во мрак и пустоту.
Я сосредоточился, напряг последние силы и различил наконец:
— …чать восстановление на молекулярном уровне! — долетел издалека женский голос, чистый и звонкий.
Странно знакомый…