Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези

Розов Александр Александрович

Патер Макнаб утвердительно кивнул.

– Я знаю о теракте, и о том, что произошло с тобой.

– Слава богу, что вы знаете, святой отец. У меня язык не повернется назвать это. Я бы предпочла пропустить это, и сразу рассказать о моих новых друзьях. Вы разрешите?

– Разумеется, дочь моя. Переходи к своим новым друзьям.

– Я перехожу, святой отец. Это девушка и ее парень. Надо ли назвать их имена?

– Видимо, я знаю, о ком ты говоришь. Это мисс Малколм, и сэр Кавендиш.

–

Да, это они. Это такие люди… Они как добрый самаритянин из библии. Это я в том смысле, что они не очень верят в бога, но… Я не знаю, что было бы со мной без них. Теперь я живу у них в гостях на хаускрине. Это 40-футовая яхта-экраноплан.

– Я знаю, что это такое, - сказал Макнаб.

Молодая бенедиктинка вздохнула, собрала силу воли в комок, и продолжила:

– Это ужасно: я почувствовала к мисс Малколм то же, что чувствовала к соседке по комнате. И к сэру Кавендишу я тоже… Святой отец, я не знаю, что мне делать!

– Дочь моя, верно ли я понял, что ты хочешь не только исповедоваться, но и получить разумный совет о том, как вести себя дальше с твоими новыми друзьями?

– Да! Я бы очень хотела получить совет. Я боюсь, что обману доверие новых друзей.

– В таком случае, подумай хорошо, и скажи: догадываются ли они, какие чувства или желания ты испытываешь по отношению к ним?

Ия действительно задумалась, молчала около минуты, и лишь затем ответила:

– Я почти уверена, что мисс Малколм догадывается. А сэр Кавендиш… Кажется, он не чувствует интереса к… Этому. Но он любит мисс Малколм, а она любит его. Странно получается, и невозможно объяснить, но это еще сильнее усложняет все для меня.

– Дочь моя, не позволяй унынию управлять тобой, это очень серьезный грех. Итак, ты уверена, что мисс Малколм догадывается. Но ты не уточнила, о чем она догадывается. Только о твоем отношении к ней, или о твоем отношении к сэру Кавендишу тоже?

– О моем отношении к сэру Кавендишу она тоже догадывается, святой отец.

– Итак, она догадывается. А как она реагирует на это?

– Знаете, святой отец, странно: будто ее веселит это. Я попробовала бы рассказать, но сомневаюсь, допустимо ли на исповеди говорить о чужих грехах.

– Я разрешаю тебе, дочь моя. Рассказывай.

– Да, если вы разрешаете, то… Я знаю, что мисс Малколм бывает с разными другими мужчинами. Она даже не скрывает этого. Будто это, как выпить чашку кофе с кем-то.

Коннор Макнаб спокойно прокомментировал:

– Ничего удивительного. Мисс Малколм 15 с половиной лет. В прошлом большинство девушек ее возраста уже были замужем.

– Но, святой отец! Ведь мисс Малколм не замужем… И она с разными… Это же грех.

– Сейчас, - ответил он, - грех совершаешь ты, а не мисс Малколм. Ты судишь.

– Ох… О боже… Простите меня, святой отец!

– Бог простит это тебе, ведь ты судила не со зла, а только

увлекшись при рассказе. Но, поскольку слово сказано, следует разобраться. Скажи, хорошо ли ты знаешь библию?

– Я… Я не уверена, что хорошо знаю, но я прочла всю библию несколько раз.

– Если ты прочла, то ты помнишь историю Сары, жены Авраама.

– Да, святой отец, конечно, я помню.

– И… - продолжил он, - …Ты помнишь, как Сара отдалась фараону в наложницы, что позволило семье Авраама обустроиться в Египте. Разве для Сары это был грех?

– Я… Я не знаю. В библии не сказано, что это было.

– Не сказано, значит: нет, иначе было бы сказано. Или ты сомневаешься, дочь моя?

– Нет, конечно, я не сомневаюсь, святой отец.

– Далее… - сказал Макнаб, - …Не забывай, что фольклор канаков одобряет легкость в соитии, если это отвечает встречным желаниям, и не несет злого умысла. Кроме того, фольклор канаков осуждает ревность, считая ее недостойным и глупым чувством, как зависть, осуждаемую, также в католической традиции, как очень серьезный грех.

Сестра Ия чуть слышно вздохнула.

– Да, я… Я знаю. Я поняла это.

– В таком случае, дочь моя, тебя не должна удивлять реакция мисс Малколм.

– Но, святой отец, я не поняла: что мне делать с моим влечением к ним обоим?

– Это, - ответил он, - зависит от того, намерена ли ты вернуться в монастырь Эсаала.

– О, нет! Я знаю, что связана монашеским обетом, но это выше моих сил. Пожалуйста, святой отец, не требуйте, чтобы я вернулась туда!

– Не бойся, дочь моя. От тебя не потребуется исполнение ошибочно данного обета.

– Ошибочно? – с изумлением, переспросила она.

– Ты слышала, - сказал Макнаб, - и ты сама понимаешь, что это была ошибка. Сам бог очевидно указал тебе на это, когда монастырские стены, вопреки твоим надеждам, не защитили тебя от телесного насилия. Или ты сомневаешься, что бог все видит?

– Конечно, я не сомневаюсь, святой отец. Но… Как бог мог допустить такое?

– Запомни, дочь моя. Бог, сотворив людей, подарил им жизнь и свободу воли, которая обращается к добру или злу. Если бы бог стал защищать нас от наших же злых дел, то пришлось бы истребить всех людей, ведь каждый человек порой творит зло…

После этих слов, апостол Папуа сделал многозначительную паузу, и затем объявил:

… - Но, тебе бог дал знак, послав тебе добрых самаритян, как ты сама говорила.

– Я… Я не понимаю, святой отец. Если это был знак, то… То что я должна делать?

– Жить, - ответил он, - ты должна жить, верно применяя дарованное тебе. У тебя есть природная внимательность, пытливый ум, и телесная красота. Что тебе непонятно?

– Телесная красота, … - откликнулась она, - …Это причина домогательств. Что в ней хорошего? У меня, и у других красивых девушек, только неприятности от этого.