Апостол Павел

Басле Мария-Франсуаза

Между двумя этими грандиозными миссиями сфера деятельности Павла казалась особенно узкой, а его проект — скромным. По правде говоря, Павел больше тяготел к Европе, чем к Азии. Ефес не был, и так никогда и не стал для апостола опорным пунктом его азиатской деятельности, осуществляемой в масштабе провинции; этот город послужил ему поворотной точкой, откуда можно было легко наладить контакты с Европой.

Управление европейскими Церквами

В Ефесе вокруг Павла беспрестанно сновали разные люди. Из Коринфа наезжал Ераст — один из высокопоставленных людей; его последователи, с которыми он начинал, такие как Тиций Иисус, называемый Иустом, Сосфен или Стефаний со своими рабами. Эти последние посетили апостола, чтобы сделать отчет о положении дел в Церкви после визита к Павлу перед тем «домашних Хлоиных» [767] , которые изобличили их в неверной направленности. Аполлос тоже прибыл в Ефес, где впервые встретившись с Павлом, он примкнул к нему и даже отсрочил свое возвращение в Европу [768] .

767

1 Коринфянам 1:11–17. (Прим, перев.)

768

Деян., 19, 22; Кол., 4, 11 (можно уловить связь с Деян., 18, 7); 1 Кор., 16, 15–19; 1, И; 16, 12.

Из Македонии тоже спешили давние друзья, такие как Гаий Дервянин и, конечно же, Аристарх, который стал участником ефесской миссии [769] .

На

все сообщения и ходатайства Павел отвечал из Ефеса письменно или уполномочивал своих самых надежных сотрудников дать ответ. Он спешно отправил сначала Тимофея, а затем и Тита в Коринф; потом опять же Тимофея и Ераста в Македонию. Он пытался уговорить и Аполлоса отправиться в Коринф. В конечном счете именно Тимофей, Тит и Ераст совершали каждое трудное плавание между Коринфом, Македонией и Ефесом [770] . Тимофей был человеком, умеющим выходить из затруднительных ситуаций, поэтому его Павел послал в Коринф напомнить о своем учении и евангелии и наставить местную Церковь на верный путь в духе тех положений, которые уже дали результаты в Фессалонике во время второго путешествия [771] . Несомненно, что Тит, более дипломатичный, чем Тимофей, утвердился как лучший посол апостола: именно он разрешил ситуацию в Коринфе, на которую Тимофей очень мало смог повлиять в свой первый визит главным образом из-за отсутствия глав Коринфской Церкви, как раз отправившихся в Ефес.

769

Деян., 19, 29; Филим., 24.

770

1 Кор., 4, 17; 2 Кор., 12, 18; Деян., 19, 22, и Фил., 2, 19; Фил., 2, 25, и 1 Кор., 16, 12.

771

1 Кор., 4, 17, близко к Фесс., 3, 1–3.

В действительности, сильную путаницу создавала быстрота, с которой действовал Павел, невзирая на расстояние и Эгейское море. Он послал Тимофея в Коринф, получив послание от Хлоя, в котором тот сообщал о серьезных разногласиях в обществе, но когда Тимофей прибыл туда, уполномоченные Церковью уже отправились к Павлу, чтобы представить ему их собственное понимание событий. Когда Тимофей в конце концов снова возвратился в Ефес, он не застал там Стефания и его помощников, которые уже отправились в Коринф с посланием от Павла [772] .

772

О последовательности этих событий будет полезно обратиться к воспроизведению их: С. Докка. «Павловская хронология года великого сбора пожертвований», RB, 81, 1974, 183–195.

Итак, несмотря ка то, что Павел передвигается в этот период мало, он много пишет. Он несколько раз объявляет о своем визите к коринфянам, но без конца откладывает его и, надо полагать, не планирует путешествия раньше, чем осуществит торжественное возвращение в Иерусалим после общего осмотра европейских Церквей [773] . Таким образом, переписка была частой и имела важное значение для обеих сторон, хотя сохранились только несколько писем Павла. Коринфяне особенно охотно сообщались с ним через курьера [774] .

773

Проект 1 Кор., 16, 5–8; Павел намеревался отправиться в мае, чтобы за время лета и осени посетить Македонию и Грецию, и, перезимовав в Коринфе, следующей весной отправиться в Иерусалим. Остается предположить промежуточный визит в Коринф, судя по отрывку 2 Кор., 12, 14; о разных толкованиях применительно к этому тексту, смотри: S. Dockx, 191–193.

774

1 Кор., 7, 1. В «Деяниях Павла» были сфабрикованы во втором веке некоторые из таких писем.

Это вполне устраивало Павла, который никогда не был силен в риторическом искусстве и гораздо лучше проявлял себя в писаниях [775] . Годы, проведенные в Ефесе, когда Павел оттачивал свое эпистолярное орудие, имитируя — ни больше ни меньше — греческих философов, начиная с Эпикура, способствовали приобретению литературного размаха. Его переписка обширна и весьма многообразна, хотя это не сразу бросается в глаза, потому что Послание к Филиппийцам и каждое Послание к Коринфянам, в действительности, являются материалом, который объединяет писания, сильно разнящиеся по характеру, времени и происхождению [776] . Павел поддерживал личную переписку, из которой до нас дошло письмо к Филимону, и вел переписку деловую, вроде «расписки о получении» [777] или «письма о предоставлении полномочий», аналогичное письму, которое он дал Титу и посланникам, сопровождающим его в Коринф [778] . Большинство писем представляют собой писания по поводу какого-либо события, свидетельствуя о немедленной, иногда страстной реакции на него: после возвращения Тимофея, объявившего о своей неудаче у коринфян, Павел тотчас же адресует им письмо «со многими слезами» [779] .

775

2 Кор., 10, 10.

776

Об этом открытии современного толкователя смотри: J.-F. Collange. «Послание святого Павла Филиппийцам», Женева, 1973, и «Загадки Второго послания Павла к Коринфянам», Кэмбридж, 1972. Главное в коринфских материалах ведет начало из Ефеса (тем не менее смотри 2 Кор., 1–8, написанное в Македонии).

777

Приписка в Послании к Филиппийцам, 4, 10–20.

778

Во 2 Кор., 9.

779

2 Кор., 2, 4.

Некоторые послания, весьма суровые, возможно, никогда не были отправлены — Павел заменял их на более мягкие, когда ситуация изменялась [780] .

Но импульсивная натура Павла была способна возвыситься и до уровня научного письма, отражавшего мнение серьезного руководителя, отдающего отчет в своем знании и ответственности, для которого пришло время обобщений: Павел формулирует суть своих мыслей в длинных Посланиях к Коринфянам, к Галатам, к Римлянам, написанных в Ефесе и во время обратного путешествия; Второе послание к Коринфянам, Послания к Галатам и к Колоссянам, где личное участие Павла сомнительно, изложены как энциклики [781] , предназначенные для всей провинции. Все послания свидетельствуют о серьезной работе над стилем и композицией: Павел не был греческим ритором, но его усиленное желание заставить читателей, принадлежащих к разным культурам, разделять его понимание евангелия привело к тому, что он использовал литературные формы, такие же софистические и такие же многообразные, как духовное Завещание, используемое в иудейской эллинизированной литературе, весьма ценимой последователями Иоанна [782] , или как римская апология, систематизированная Цицероном [783] .

780

Это предположение С. Докка, art. cit., по поводу 2 Кор., 1–7, которое могло заменить сохраненное, но не отправленное 2 Кор., 10–13.

781

Энциклика — послание Папы Римского. (Прим. перев.)

782

Фил., 3, руководствуясь

писаниями Ветхого Завета, этот литературный жанр (смотри в эллинистической литературе «Завет Двенадцати Патриархов») является заключительным рассуждением, которое представляет собой краткое изложение и размышление о жизни. Деян., 20, 22–35, приписывают Павлу другое изложение для ефесян, по иоанновскому образцу (смотри Иоанн, 13–17).

783

Смотри замечательное изложение М.Д. Бенза. «Изучение Нового Завета», 21, 1975, 353–379. Это не допускающий возражений аргумент в пользу того, что адресатами Павла были жители римских колоний Писидии и Ликаонии в провинции Галатия, а не представители галатских родов, крайне эллинизированных и не поддающихся определению в центре Малой Азии.

Новая команда в новом духе

В общем, Павел многому научился в Ефесе: в зрелом возрасте, как и в молодые годы, жажда знаний была отличительной чертой его натуры [784] .

Он сильно сроднился с эллинистической культурой за годы своего апостольства, когда все больше подвергался влиянию греческой философии: слово «единомыслие», например, столь характерное для классической мысли, встречается в писаниях Павла на намного чаще, чем в Ветхом Завете, на котором он воспитывался. Именно в это время он принял греческую философскую концепцию «Полноты» ( pleroma), чтобы описать Божественное [785] . Наконец, все более частое использование греческого мистического словаря и слова «таинство» показывает, что его не оставила равнодушным та атмосфера религиозной чувствительности, которая была свойственна окружающему его миру [786] . Впрочем, миссия определила свою деятельность термином (употребив его в переносном смысле), используемым верующими в храмах той области [787] для обозначения своего доступа к месту посвящения: «переступить порог» ( embateuein) [788] .

784

Смотри главу 2.

785

Смотри: Л. Серфо. «Духовный путь святого Павла». Париж, 1966, 75–76, который сравнивает с этой точки зрения два более ранних апостольских Послания к Фессалоникийцам с посланиями, написанными в Ефесе.

786

Смотри: А.В. Nockx. «The Vocabulary of the New Testament». (1933), «Эссе о религии и Древнем Мире». Munich, 1972, 341–343: например, «удержать «(katechestai: Филим., 13); «myste» (Фил., 4, 12). «Возрождение» (palingenesia: Тит, 3, 5).

787

Ch. Picard, «Ephes et Claros», Париж, 1922, 305.

788

Кол., 2, 18.

Знакомство Павла с ессенизмом также возрастало, что является лучшим доказательством — если оно требуется — того, какой огромной свободой ума обладал апостол, никогда не становившийся пленником какого-нибудь доминирующего направления и чей критический ум был крайне жаден к знаниям. Некоторые из его самых близких сотрудников, возможно, бывших иоанновских последователей [789] , явились распространителями отдельных идей ессеинизма; Павел также принимал и считал возможным следовать этим идеям… Его помощники яростно боролись с отступничеством колоссян, которых прельщало служение ангелам и праздничные ритуалы, но сам он распространял в Коринфе некоторые ессейские идеи, как, например, применяемая к обществу верующих метафора «Храм»; возможно, он даже включил в одно из своих писем ессейский отрывок, который выражает традиционную оппозицию, пропивопоставляя тьму — свету, Христа — Сатане, Бога — идолам… [790]

789

Например, автор Послания к Ефесянам, чей семитизм и стилистические особенности («могущество силы его»), так же, как и темы «таинства» и «правды», напоминают литургическую литературу Камрана (смотри П. Бенуа. «Камран и Новый Завет» в издании Д. Мерфи-О'Коннора «Павел и Камран». Лондон, 1969).

790

1 Кор., 3, 16–17, и 2 Кор., 6, 14-7, 1 (написаны в Ефесе). Можно также привести допавловскую формулировку в 1 Кор., 16, 22, и Рим., 1, 3–4.

Павел объединял вокруг себя самые разные умы, но особенно интеллектуалов. Марк, отколовшийся от группы, в Азии снова примкнет к павловской миссии (предполагалось послать его в качестве доверенного лица, чтобы образумить фригийские Церкви) [791] , к которой присоединились еще двое новых избранных: Аполлос и Лука.

Именно в Ефесе Павел и Аполлос по-настоящему познакомились. Нельзя сказать, что они были одинаково образованы, — молодой александриец в отличие от Павла получил знания и мастерство греческого ритора: он был весьма красноречив и легко писал на изысканном греческом, он даже имел представление о платонизме… Кроме того, он был гораздо более отдален от храмовых богослужений, чем Павел, и остался человеком, полностью разделяющим иоанновское восприятие [792] . Несмотря на это, Павел сразу же признал его своим «единомышленником» [793] : они оба были толкователями «искушенными в Священном писании», харизматами и пророками [794] . Влияние апостола в кругу его последователей не имело ничего общего с тиранией: не предлагая им какую-нибудь стереотипную модель, он, напротив, высоко ценил их взаимодополняемость.

791

Филим., 23, и Кол., 4, 10, что можно отнести к более позднему периоду, принимая во внимание «Хронику» Евсевия, который сообщает, что пребывание Марка в Александрии продолжалось до 62 года.

792

Напомним, что Аполлос почти единогласно считался автором Послания к Евреям, на котором основывается этот критический анализ.

793

1 Кор., 3, 5–9 и 16, 12 («брат наш Аполлос»).

794

Аспекты, выделенные в Деян., 18, 24–25.

Что касается Луки, то о нем впервые упоминается в письмах того времени, когда Павел пребывал в Ефесе [795] . По преданию [796] Лука был лекарем, странствующим в профессиональных целях. Он путешествовал по миру в поисках врачебной практики, но также с целью самообразования и познания новых стран: путешествия медиков часто преследовали двойную цель. Аполлос был в чистом виде иудеем и отпрыском александрийского эллинизма; Лука, согласно преданию, — язычником, выросшим в Антиохии Сирийс кой, где находилась медицинская школа [797] . Несмотря на свое сирийское происхождение и на то, что его родным языком был арамейский (опять-таки по преданию), он писал на ученом греческом и был знаком с лучшими писателями, считаясь автором Третьего Евангелия, написанного настоящим медиком [798] .

795

Филим., 24; Кол., 4, 14

796

Евсевий. «Церковная история», 3, 4, 6.

797

Лука, 4, 23 и 38. Пролог этого Евангелия — это краткое пояснение по образцу классических историков, таких как Thucydide, очень читаемый в то время.

798

Деян., 20, 31 (trietia вместо triennium), 21, 40 (dialektos вместо dialectus), 23, 40 (praitorion вместо pretorium), 27–12 (choros вместо caurus).