Апрель
Шрифт:
— И мы к обеду должны справиться, дорогой товарищ. Материал я взял с запасцем.
Фогельзанд посмотрел на груду досок.
— Хватит. Опок нужно сделать штук двенадцать, товарищ Афанасий. Я не ошибаюсь, так вы, кажется, себя назвали?
— Верно! Афанасий, по отцу Климентьевич.
— Очень хорошо! Товарищ Афанасий Климентьевич.
— Ну-ка, давай начинать. Сперва нужно рабочее место оборудовать.
В углу двора стоял почерневший от времени большой ящик. Бабкин осмотрел его и решил, что на нем можно работать. Отпилил планку и прибил ее к ящику — это был упор для досок. То же самое сделал
— Посоревнуемся? — улыбнулся Бабкин, беря в руки рубанок.
— Давай, — ответил Фогельзанд. — Это, значит, кто больше?
— Не только больше, но и лучше.
— Очень хорошо.
Обстрогав по десятку досок, они сделали короткий перерыв.
— Хорошо, дорогой товарищ, работаешь, — одобрительно проговорил Бабкин, весело глядя на Фогельзанда. — Видно, мастер первой руки. А мастер, друг мой истинный, уже и по тому чувствуется, как он инструмент в руки берет.
— Я этим инструментом, — Фогельзанд потряс рубанком, — работаю тридцать лет!
— Солидный стаж. Много же ты, должно быть, хороших вещей сделал?
— Много! Я делал превосходные буфеты и шкафы. Но они не украшали жилья моих товарищей. Их покупали богатые. Они за вещь платили деньги. А мне было бы очень дорого простое человеческое слово «спасибо». Но никто не сказал его ни разу за тридцать лет.
— От них не жди, — нахмурился Бабкин, которого слова Фогельзанда искренне огорчили. Плотник вспомнил многочисленные премии и благодарности, полученные за свою работу. — У буржуев сердце давно волчьей шерстью обросло.
Покурив, они снова принялись за работу. Светлые, витые стружки падали к ногам. Золотые опилки сыпались из-под пилы. Уголок двора с древним ящиком казался Бабкину уютным, как мастерская. Хорошо пахло сосновой смолой и еще чем-то неуловимо весенним.
Из литейной выглянул Малер. Посмотрев на увлеченных работой Бабкина и Фогельзанда, одобрительно покачал головой, усмехнулся.
Над двором стали кружиться голуби. Появился вихрастый малыш в потрепанной курточке. Он выгреб из кармана горсть хлебных крошек, начал зазывать голубей. Одна за другой птицы опускались во двор.
Бабкин глянул на мальчика, отложил рубанок. Ему вспомнились сыновья: Илюша и Саша, тоже любители голубей.
— Где у тебя голуби живут, малыш? — спросил Бабкин.
Фогельзанд перевел вопрос.
— На чердаке, — ответил мальчик. — Им там хорошо.
— Не совсем, должно быть. Хорошо, брат, когда и у голубей дом есть, — задумчиво сказал Бабкин. — На чердак кошка может забраться. Неуютно голубям на чердаке. Что за мальчик? — спросил он Фогельзанда.
— Людвиг, сирота. Живет у дядюшки Вилли. У старика своих детей нет, вот он и приютил двух сирот.
Бабкин долго молчал.
— А что, если мы Людвигу после работы голубятню построим? — обратился он к Фогельзанду.
Тот засмеялся.
— Вот этого, коллега Афанасий, мне еще никогда не приходилось делать.
— Я тебе объясню. Настоящему столяру покажи, а он сделает. Только хорошо надо сработать. У вас тут, вижу, голуби есть, а голубятни ни одной. Наша первая будет. Может, с нее, как с образца, и другие построят. Постараемся?
— Хорошо, — согласился Фогельзанд. — Только ты мне схему нарисуй.
— Это я в минуту изображу, — ответил Бабкин так убежденно,
Мягкая, добрая улыбка осветила лицо плотника.
К обеду они сделали двенадцать опок. Пришел Малер, посмотрел и сказал, что опок вполне достаточно для формовочных работ. Вид у старика был довольный.
— Сделали хорошо, управились скоро.
— По-стахановски, — улыбнулся Фогельзанд.
— Да, Раймунд! — спохватился Малер. — Ты обещал объяснить нам, в чем заключается суть стахановской работы.
— Это ты видишь, Пауль? — Фогельзанд указал на опоки. — Сделали, по твоим словам, хорошо, управились скоро. Вот и объяснение.
— Но как вы это сделали?
— У меня был хороший товарищ. А у нас обоих — хорошая цель. Вот в этом и вся суть. Верно, Афанасий?
— Верно, — подтвердил Бабкин. — В основном верно. В цели-то и вся суть.
— Какая же цель может быть прекраснее нашей? — тихо проговорил Малер. — Спасибо, Раймунд, за объяснение.
— Это ты должен сказать товарищу Афанасию.
— Спасибо и тебе! — Бабкин с чувством пожал руку Фогельзанда. — Крепко мы поработали. Недаром с утра примета была хорошая.
Обедал Бабкин в «Веселом уголке». Когда со стола убрали посуду, он вынул из кармана изрядно потрепанную записную книжку, полистал ее до чистой страницы и, взяв карандаш, стал чертить, поясняя свой рисунок Фогельзанду:
— Обыкновенный ящик, немного в высоту продолговатый. Одно отверстие для входа с таким расчетом: голубь — входи свободно, а кошке ходу нет. По два боковых окошечка — голубь свет любит, он птица солнечная. У входа — дощечка, зерно на нее сыпать либо крошки, да и голубю постоять перед своим домом захочется. Все это дощатой крышей покрывается и красится: крыша, скажем, зеленой краской, стенки — светло-голубой. Вот тебе и голубятня! Кроме пилы, рубанка, долота и молотка, другого инструмента не потребуется…
Лукаво прищурив глаза, Бабкин глянул на Фогельзанда и вырвал из книжки листок.
— Получай чертеж!
— Все понял, Афанасий, обойдусь и без него.
В своей «мастерской» они распилили большую доску на маленькие дощечки, чисто выстрогали их, сбили аккуратный ящичек с крохотными окошечками у входа. Выражение тихой радости не сходило с лица Бабкина.
— У нас их, — говорил он, — на окраине много. — Мастер мой, у которого я учился, до шестого десятка интереса к голубям не потерял. И менками с мальчишками занимался и на птичий рынок каждый выходной бегал. Придет бывало ко мне в гости, первым делом с Илюшкой о голубях речь заведет. Вот уж он голубятню себе построил! Терем в два этажа, над крыльцом резная жар-птица… А у мальчишек, его друзей голубиных, новое увлечение появилось. Поставили в нашем парке культуры парашютную вышку. Стали они с вышки прыгать. А Алексей Ильич — мастера нашего так зовут — за ними. Инструктор на вышке говорит ему: «Не вредно ли вам, дедушка, прыгать?» — «Ничего, — отвечает Алексей Ильич, — я к воздуху привычный, раза три по голубиному делу с крыши падал…» Такие друзья мой Илюшка и Алексей Ильич… Жена писала, в ремесленном училище он теперь своих голубятников мастерству обучает. И мой Илюшка у него. Столяром будет…