Арабы. История. XVI–XXI вв.
Шрифт:
Хайр ад-Дин Барбаросса умер пять лет спустя, в 1546 году, в возрасте 80 лет. Благодаря ему османы получили контроль над частью североафриканского побережья, и во второй половине XVI века преемники Барбароссы продолжили его дело, завоевав Триполи и Тунис. Османское правление этими корсарскими владениями в Северной Африке отличалось от того, что существовало в других арабских провинциях. После смерти Барбароссы власть в Алжире делили между собой назначенный Стамбулом наместник, адмирал османского флота и командующий османским янычарским корпусом. В середине XVII века правителем Алжира стал командир янычар, которые обосновались в Алжире и превратились в местных жителей. Ему помогал совет – диван. В 1671 году командир янычар был свергнут, и вместо него адмирал флота поставил во главе провинции местного гражданского правителя, дея [36] . На протяжении многих лет реальная власть в Алжире принадлежала деям, хотя Стамбул продолжал назначать пашу (наместника),
36
Деями, как правило, называли представителей средних военных чинов. – Прим. науч. ред.
Поскольку османо-испанское соперничество в западном Средиземноморье завершилось, Порту такое положение дел вполне устраивало. Алжирские земли находились слишком далеко от Стамбула и были слишком малонаселенны, чтобы устанавливать там прямое османское правление без надежды окупить связанные с этим расходы. В результате берберийское побережье было типичной арабской провинцией, которая, хотя и вошла в состав Османской империи, по факту управлялась местной элитой. Османская империя установила свой контроль над стратегической мусульманской территорией и обеспечила пусть небольшой, но поток доходов при минимальных затратах для имперской казны. Это устраивало и алжирских деев, которые пользовались защитой могущественной Османской империи и в то же время широкой автономией в своих отношениях с морскими державами Средиземноморья. Такая система успешно функционировала в интересах обеих сторон вплоть до XIX века, когда ни деям, ни османам не хватило сил противостоять новой эре европейской колонизации Северной Африки.
В восточном Средиземноморье сложилась другая система автономного правления. Горы Ливана на протяжении многих веков служили убежищем для неортодоксальных религиозных общин, спасающихся от гонений. Двумя самыми крупными общинами были марониты и друзы, которые сформировали в этой местности, известной как Горный Ливан, особый феодальный порядок и политическую систему.
Марониты обосновались на севере Ливанских гор в конце VII века, спасаясь от преследований со стороны соперничающих христианских сект в тогдашней Византийской империи. В средние века они поддерживали крестоносцев и установили хорошие отношения с Ватиканом. Связи между маронитами и Римско-католической церковью были настолько тесными, что в 1584 году в Риме появился Маронитский колледж, где обучались богословию одаренные молодые марониты.
Религиозная секта друзов возникла в XI веке в Каире из последователей одного из ответвлений шиитского ислама. Впоследствии они были вынуждены бежать от гонений в Горный Ливан и за сотни лет жизни в изоляции развили довольно специфическое тайное вероучение. Вместе с христианами-маронитами друзы доминировали в политическом устройстве Горного Ливана. Друзский эмир правил жесткой иерархией друзских и христианских аристократов, которые владели наследственными феодами в этом регионе.
Когда в 1516 году Горный Ливан вместе с остальной частью Великой Сирии [37] был завоеван Селимом Грозным и присоединен к Османской империи, Порта предпочла оставить в этих неприступных горах сложившуюся систему самоуправления, ограничившись лишь тем, что потребовала от друзского эмира признать власть османского султана и платить ему ежегодную дань. Эта система оказалась вполне жизнеспособной, поскольку друзы были слишком разобщены, чтобы представлять собой угрозу для османского господства. Но все изменилось с приходом к власти эмира Фахр ад-Дина II.
37
Великая Сирия (араб. аш-Шам, или Сурийа аль-кубра) – исторический регион, включавший в себя территории современных Сирии, Ливана, Палестины, Синая, Иордании, восточного Ирака и части юго-запада Турции. В русской историографии иногда называется также Левантом. – Прим. науч. ред.
Фахр ад-Дин II (1572–1635), эмир Горного Ливана, словно сошел со страниц трудов Макиавелли. Своими методами он куда больше напоминал Чезаре Борджиа, чем османских современников. Умело прибегая к насилию и хитрости, Фахр ад-Дин успешно расширял границы своих владений и оставался у власти на протяжении многих десятилетий. Он даже назначил придворного историка, чтобы оставить потомкам летопись своих великих деяний [38] .
Фахр ад-Дин стал эмиром в 1591 году после смерти отца, который стал жертвой курдского клана Сайфа, правившего северным Ливаном из прибрежного города Триполи (не путать с одноименным ливийским городом). В течение следующих 30 лет друзский эмир был движим двумя мотивами – отомстить клану Сайфа и расширить границы земель, находившихся под правлением его семьи. При этом Фахр ад-Дин не забывал поддерживать хорошие отношения с османами. Он всегда в срок и полностью платил дань. Он ездил в Дамаск и осыпал деньгами и щедрыми подарками наместника Мурад-пашу, который впоследствии стал великим визирем Османской империи. Благодаря этим связям Фахр ад-Дин сумел присоединить к своим владениям южный портовый город Сайда, Бейрут вместе с прибрежной равниной, северные районы Горного Ливана и долину Бекаа
38
Ахмад Мухаммад аль-Халиди ас-Сафади. «Книга истории эмира Фахр ад-Дина аль-Маани» (Kitab tarikh al-Amir Fakhr al-Din al-Ma'ni); хроники были отредактированы и изданы Асадом Рустумом и Фуадом аль-Бустани под названием «Ливан в эпоху эмира Фахр ад-Дина II аль-Маани» (Asad Rustum and Fuad al-Bustan, Lubnan fi 'ahd al-Amir Fakhr al-Din al-Ma'ni al-Thani, Beirut: Editions St. Paul, 1936, reprinted 1985).
39
Abdul-Rahim Abu-Husayn, Provincial Leaderships in Syria, 1575–1650 (Beirut: American University in Beirut Press, 1985), 81–87.
Но с ростом его небольшого государства росли и проблемы. В своих территориальных амбициях Фахр ад-Дин вышел за границы автономного Горного Ливана и посягнул на земли, находившиеся под прямым османским правлением. Такая беспрецедентная экспансия вызвала обеспокоенность в правительственных кругах в Стамбуле и зависть среди его местных соперников. Чтобы защитить себя от османских интриг, в 1608 году друзский Макиавелли заключил союз с Флоренцией, где правила династия Медичи. Медичи предложили Фахр ад-Дину оружие и помощь в обмен на торговые преференции на высококонкурентном левантийском рынке.
Новости о договоре Фахр ад-Дина с Тосканой были встречены с тревогой. В течение следующих нескольких лет османы с растущим беспокойством наблюдали за укреплением связей между Ливаном и Тосканой. Вскоре Фахр ад-Дин лишился поддержки в Стамбуле, когда его друг Мурад-паша скончался и место главного визиря занял его враг Насух-паша. В 1613 году султан решил действовать и отправил в Горный Ливан армию с целью свергнуть Фахр ад-Дина и уничтожить друзское мини-государство. Османские военные корабли блокировали ливанские порты, чтобы помешать побегу друзского эмира и не позволить тосканскому флоту прийти ему на помощь. Однако, умело используя подкуп, Фахр ад-Дин в сопровождении одного советника и нескольких слуг сумел ускользнуть от османов. Наняв два французских галеона и фламандское торговое судно, он отплыл в Тоскану [40] .
40
Al-Khalidi al-Safadi, Amir Fakhr al-Din, 17–19.
После 53-дневного путешествия из Сайды в Ливорно Фахр ад-Дин ступил на тосканскую землю. Его пятилетнее изгнание представляло собой редкий случай, когда арабский и европейский правители встретились как друзья и могли изучить обычаи и нравы друг друга. Фахр ад-Дин и его свита с интересом наблюдали за жизнью двора Медичи, работой государственного аппарата, культурой эпохи Ренессанса и нравами итальянцев. Друзский эмир был очарован всем, что увидел, – от предметов домашнего обихода в обычной флорентийской семье до замечательной коллекции произведений искусства, собранной Медичи, где имелись даже портреты выдающихся османских деятелей. Он посетил красивейший кафедральный собор Санта-Мария-дель-Фьоре, поднялся на колокольню Джотто и полюбовался знаменитым куполом Брунеллески – одним из величайших архитектурных творений того времени [41] . Но при всем восхищении Флоренцией Фахр ад-Дин никогда не сомневался в превосходстве своей культуры и в том, что Османская империя была самым могущественным государством всех времен и народов.
41
Там же, 214–215.
В 1618 году Фахр ад-Дин вернулся на родину. Момент был выбран грамотно: османы вели войну с персами и не обратили внимания на его возвращение. За пять лет его отсутствия многое изменилось. Османские власти сократили владения его семьи до небольшой долины Шуф в южной части Горного Ливана, а друзская община распалась на соперничающие группировки, решительно настроенные не допустить превосходства одного семейного клана над другими.
Однако Фахр ад-Дин в одночасье разрушил порядок, установленный Портой и местной соперничающей знатью. Сразу по возвращении он взялся за восстановление своей империи, которая уже вскоре простерлась от порта Латакия на севере через весь Горный Ливан до Палестины и реки Иордан на юге. Если прежде Фахр ад-Дин расширял империю с согласия османских властей, то теперь его действия бросали прямой вызов Порте. Однако эмир был уверен, что его воины победят любую армию, выдвинутую против него османами, и в течение следующих пяти лет становился все более дерзким в противостоянии властям.
В ноябре 1623 года Фахр ад-Дин достиг пика своего могущества, когда в сражении под Анджаром его армия разбила османские войска, направленные против него из Дамаска, и взяла в плен губернатора Мустафа-пашу [42] . Друзы преследовали османов до города Баальбек в долине Бекаа, и весь этот путь вели высокопоставленного пленника на веревке. Когда друзская армия осадила Баальбек, Фахр ад-Дин принял делегацию из Дамаска, прибывшую договориться об освобождении паши. Он затянул переговоры на 12 дней и, прежде чем согласился освободить пленного, добился удовлетворения всех своих территориальных притязаний.
42
Там же, 150–154.