Арбитражный десант
Шрифт:
Он подбадривающе ткнул кулачком в вялое плечо Керзона и, в сопровождении Рублева, покатился к выходу.
– Да, такие у нас, в верхах, царят нравы, - Борис Семенович доверительно подхватил Рублева под локоток.
– Если б знали, Иван Васильевич, как устал от беспредела, от заказухи этой! Эх, сорваться бы куда!
– Так возвращайся к нам, - без улыбки предложил Рублев.
– У нас каждый штык на счету.
– На пепелище-то...
– Гуревич понял, что шутка получилась неловкой. Смутился. - Ладно, ладно, не дуйтесь, Иван Васильич, на самом деле еще повиляем хвостиком. Я и так всегда мысленно
– Жаловаться, поймите, бесперспективно. Важно любой ценой раскочегариться, пока и впрямь лицензию не отобрали. Разблокировать счета - вот задача из задач! Потому думайте, что можно быстро распродать. Сейчас всё, что можно, надо продавать, а деньги пускать на расчеты! Просто-таки все, что можно, продавать - и в топку. Продавать - и в топку! Или - уж сразу сдаваться.
Гуревич еще раз вздохнул безысходно-сочувственно и удалился.
Рублев вернулся к притихшей группке за огромным столом.. - Так что будем делать, ребята-демократы?
– пытаясь скрыть глубокое разочарование, он подбадривающе вздернул подбородком.
– Похоже, на центробанк рассчитывать не приходится. Есть у нас что-то, что и впрямь можно быстро продать хотя бы за сто пятьдесят миллионов?
– Минимум двести!
– не уступил Кичуй. - Это же не с бухты-барахты цифра. Математические как бы расчеты, - Дерясин схватился за таблицы.
– Каждая копейка другую тянет. Если быть совсем точным, то и двести мало...
– Оставьте, ради Бога!
– отмахнулся Рублев.
– Так что?
Как-то само собой все взгляды искоса сошлись на директоре фабрики "Юный коммунар". Финансовая оценка кондитерского холдинга, проведенная за месяц до дефолта, определила стоимость его в триста пятьдесят миллионов долларов. Семьдесят пять процентов акций фактически принадлежало банку.
– Даже не думайте!
– Манана Юзефовна продемонстрировала холеный кукиш.
– Потому и приехала, что знала, чего от вас, сволочей, ждать. Когда меня три года назад Второв и вот этот господин, - она ткнула в Керзона, - обхаживали, так что обещали? Не помните? Златые горы: собрать под моей эгидой всю кондитерку страны.
Кичуй фыркнул:
– Так когда от барышни добиваешься взаимности, чего в горячке не наобещаешь!
– Вы бы, юноша, не выпячивали так свою невоспитанность, - цыкнула Осипян. Оглядела неприязненно остальных.
– Они тут проворовались да разодрались и за счет моего бизнеса решили делишки поправить. Ишь прыткие! Могла бы, сама у вас свои акции назад выкупила. А так - во вам дам продать!
– Это как же вы нам помешаете продать наши акции, хотелось бы знать?
– съязвил задетый за живое Дерясин, - умела вздорная Манана настроить против себя даже самых выдержанных.
– А как угодно! Поняли? Как угодно!!
– голос Осипян, жесткий, будто из жести, вдруг сорвался на звук лопнувшей струны. Она поспешно отвернулась.
– Да что же вы в самом деле, Манана Юзефовна! Не надо так!
– Рублев, до того со скрытой неприязнью следивший за задиристой бизнесвумен, - деловых баб по правде не терпел,- при виде слез растерялся.
– Вот возьмите же, пожалуйста!
Он принялся неловко тыкать в нее носовым платком.
– И потом ничего еще не решено. Есть другие варианты. Мы,
Кичуй неопределенно повел худым плечом.
– Будет врать-то, - Осипян вернула Рублеву платок. Глаза ее оказались сухими, и скупая косметика не размыта.
– Имейте в виду, я вам все сказала. Попробуете за спиной продать, не будет у вас врага злей меня. Так и помяните. На том прощевайте.
Она задержалась. Повернулась к Рублеву.
– А знаете что? Мы же с вами прежде почти не встречались. Приезжайте-ка ко мне на фабрику. Ведь, поди, и знать не знаете, что это такое - технологический процесс. Второв, тот бывал и вникал в детали, за что уважала. И вам бы, остальным, не мешало. Может, тогда призадумаетесь, прежде чем российскую кондитерку на сторону зафинтюлить. А то - привыкли пустые деньги гонять: сотня миллионов туда, сотня сюда. Цены рублю не знаете. Изобразив общий поклон, удалилась.
– О, бой-баба!
– воскликнул Дерясин.
– Ты б язык придержал, - внезапно осек его Керзон.
– Эта бой-баба с двадцати лет на производстве. Лучший, может, технолог страны. Семью, считай, из-за одержимости своей потеряла. Если б у нас в банке таких побольше сохранилось, глядишь, не развалились бы...
Он смутился от собственной патетики:
– Впрочем это, конечно, лирика. Распродавать так и так придется. Все, что можно, из холдинга выдергивать.
Рублев хмуро кивнул.
– Гадливое какое-то чувство, - пожаловался он.
– Но и другого выхода, похоже, нам не оставили. Андрюша, ты как будто говорил, что на кондитерку есть покупатели?
– Да выходили на меня пару дней назад из "МАРСЛЕ" ихнего, - неохотно подтвердил Дерясин.
– Но демпингуют, гады иноземные, отчаянно. Холдинг стоимостью триста пятьдесят миллионов бакеров хотят купить за сорок.
– И что ты ответил?
– Спросил: а спинку не почесать? С тех пор вроде отвяли.
– Выйди на них сам заново.
– Иван Васильич, да нахалюги же!
– вскинулся Дерясин.
– Александр Павлович, вы-то хоть!..
Но поддержки у Керзона он не нашел.
– Придется отдавать, - подтвердил тот.
– И потом не надо забывать: триста пятьдесят миллионов - это в лучшие времена. Да и то не менее полугода экспертиз и согласований. А чтоб после дефолта, да еще быстро... Так что поторгуйся для порядка. Может, до семидесяти-восьмидесяти поднимешь.
– Да хоть бы и восемьдесят! Что они решат, если надо двести? - Вот и наскребите двести, - надбавил в голосе Рублев.
– Сколько, Игорь, у нас, ты сказал, общая стоимость дочерних компаний? Миллиард триста?
– Да это я для Осипян сказал. На самом деле уже много меньше. За это время столько всего втихую распродали! Понимаете, Иван Васильевич, забалансовые активы, они и есть забалансовые. Их приобретали вроде бы для банка, но на учет в банк не ставили. А оформляли на разных "физиков" да "юриков". - Чтоб сам банк не перегружать. Тут и налоговые, и антимонопольные фишки, - как мог, разъяснил Дерясин.
– Это я, положим, понимаю, - раздраженно поторопил Рублев, предчувствуя, что за излишне подробными объяснениями скрывается новая неприятность.