Арбитражный десант
Шрифт:
Лобанов молча показал ему кулак.
– Ты хоть знаешь, что меня в розыск за кражу этих бумаг объявили?
– процедил наконец он, обращаясь к поникшей женщине.
Угловая, не поднимая лица, кивнула.
– Зараза ты, - выругался Денис, ощущая, что злость как-то сама собой выпарилась. То ли на египетском солнце, то ли при виде безвольно приподнявшихся костлявых плеч.
– Зачем вообще украла?
– Я не крала.
– Не крала?! Поври мне ещё, ты, Мата Хари задрипанная!
– к ним тут же начали поворачиваться соседи, и Денис сбавил тон.
– Не крала она. Будешь упираться, завтра
Угловая сжалась.
– Я не крала, - едва слышно повторила она.
– Мне их Олег Евгеньевич сам отдал.
– На мертвого-то не надо!... Что ты сказала?
– Сам. Накануне того, как... заболел. Да он мне часто передавал то одно, то другое. Когда надо протоколы подчистить, изменения подготовить или там платежки. У самого-то времени не хватало.
– Положим, - Денис озадаченно потеребил подбородок.
– Но когда искать-то начали... При тебе же сейф перерывали.
– Боялась Олега Евгеньевича подвести. Думала, раз сам не сказал, значит, не хотел. Под неверящим взглядом она усмехнулась: - Знаю, что дура. Вот и он меня за дуру держал. Только - я ведь любила его. Понимала, что шансов нет. Он такой красивый, грозный. Куда мне? Потому и - чудила. По вечерам поджидала с какой-то чепухой. Видела, что - раздражается, что презирает. А - все равно. Хоть так!
– она мотнула шеей, отгоняя донимающие мысли.
– А на другой день, когда стало известно, что он погиб, Осипян эта оглашенная по банку носилась, начальства уйма набежала. Все насчет уголовного дела закричали. Испугалась я. Думала даже подбросить. - А теперь, выходит, бояться перестала, - без прежнего напора констатировал Денис.
– Нет, конечно. Но нас ведь, оказывается, на сокращение готовят. Раньше-то надеялась, что Олег Евгеньич, может, к премии представит. А теперь - какая там премия? А мне деньги очень нужны. - О как!
– Денис заново зашелся злобой.
– Вот это по-нашему. Деньги нужны и - с методами не посчитаемся! И плевать нам на весь мир!
– Я думала, что как только документы вернутся, и с вас обвинение снимут. - Оно и видно, как ты обо мне думала, - отмахнулся Денис.
– Ничего. Отсидишь реально, может, божьи заповеди наконец усвоишь!
– Мама!
– разнесся по веранде звонкий детский голос.
– Что ж ты пропала? Через несколько столов от них виднелась кудрявая девичья головка с недовольно поджатыми губками.
– Иду, доча!
– откликнулась поспешно Угловая.
– Я тут дядю знакомого встретила. Но сейчас вернусь. Через самую рассекундочку!...
Она уныло повернулась к собеседнику:
– Так как со мной? Если арестовывать станут, надо, чтоб с дочей кто-то остался. Я бы сестре заранее позвонила. Она в Великих Луках. Может, возьмет пока. Хотя...кому она, кроме меня, нужна?
– Документы где?
– А! Это-то. Они у соседки. Я ей в свертке оставила. Записку напишу - отдаст. Или - надо прямо с вами ехать?...Ну что ж ты не дождалась-то, солнышко?
– другим, щемяще-нежным голосом произнесла она.
Денис повернулся и - сглотнул ком. В проход, раскручивая колеса инвалидной коляски, выехала десятилетняя девочка. Тонюсенькие прутики
– Пойдемте лучше к нам, а то мне скучно.
Угловая подкатила дочь к себе, придвинула тарелку с тремя лежащими грушами. Девочка ухватила ближайшую. - Доча!
– укоризненно произнесла мать.
Девочка отдернула руку, со вздохом подвинула тарелку к Лобанову:
– Угощайтесь, дядя.
Дядя запросто мог слопать все груши в один присест. Потому, заметив, что мать отвлеклась, девочка быстро пригнулась к Лобанову.
– Только одну оставь, ладно?
– заговорщически прошептала она.
– Само собой, - Денис повернулся к Угловой.
– Деньги - на нее?
– Сказали, операцию можно. Как-то они там раздвигают, - Угловая всхлипнула и тут же закрутила рукой, показывая, что всё будет в порядке. В самом деле, она оправилась.
– Вот что!
– объявил Денис.
– Давай записку. После чего отдыхайте и ни о чем не думайте.
– А как же?...
– И вообще об этом разговоре знать будем только мы вдвоем. Договорились? Но если подъедут от Онлиевского, - при этих словах Угловая вздрогнула, - во всем признавайся и смело вали на меня. В смысле, что отдала мне. Понятно? Тогда не тронут. Смысла не будет. Он положил перед ней бумажную салфетку, подманил официанта, вытащил из его наружного кармашка авторучку и - протянул смущенной Угловой. Потом забрал исписанную салфетку, поднялся, подмигнул перепачканной грушевым соком девчушке.
– Отдыхайте.
Когда Денис вернулся к рецепшн, гид при виде его вскочил, замахал руками:
– Куда ж делся-то? Я все выяснил. Можем пройти к ней в номер! А потом на индивидуальную экскурсию. Уже договорился. Даже ждать не придется. И катер персональный. Еле уговорил хозяина. Но уж для такого гостя! Съездишь, а к вечеру улетишь.
– Срочно возвращаемся в аэропорт, - Денис, не останавливаясь, прошел к микроавтобусу. - А как же госпожа Угловая? Вы ведь к ней прилетели? - Передумал.
Обескураженный гид лишь головой мотнул: положительно, это не просто русский миллионер. Это - сумасшедший русский миллионер.
Автобус уже готовился тронуться, когда к окошку, у которого сидел Денис, подбежал, запыхавшись, всё тот же продавец.
– Чьерт с тобой, - решительно объявил он.
– Давай два долларс.
Засмеявшись, Денис вытащил деньги, забрал статуэтку, повертел.
– Кто этот мэн?
– на всякий случай уточнил он.
– Фараон? Мыслитель?
– Ноу. Это есть Нефертити.
Под хохот обескураженного Дениса автобус тронулся к аэропорту.
Похоже, для гида отпустить туриста, не раскрутив хотя бы на одну экскурсию, значило потерю самоуважения. Отбился от его назойливых уговоров Денис лишь самым экстремальным способом. Насупив брови и доверительно подманив египтянина к себе, он шепнул, что в страну вот-вот прибудут русские мафиози, с целью совершения взрыва в развлекательном центре. И теперь ему необходимо как можно быстрее вернуться в Россию, чтобы предупредить об этом власти.