Арбитражный десант
Шрифт:
– Не, проще. Мы их уделаем!
Спустя неделю в лучшем своем костюме Иван Васильевич стоял перед Мананой Осипян, которая с одежной щеткой в руке в очередной раз придирчиво осматривала его. Непривычный к жесткому воротничку свежей рубахи Рублев то и дело нервно поводил шеей и, помимо воли, косился на часы.
В администрацию Ивана Васильевича должен был бы сопровождать президент банка. Однако Игорь Кичуй, к сожалению, вот
– Прекрати же нервничать!
– прикрикнула Манана.
– И не верти головой, как жирафик. – Колет!
– Новости - колет ему. Привык в джемперах. Все под юношу косишь. Уже и костюм носить разучился. Во время беседы тоже собираешься дергаться? Кстати, не вздумай там по своей мальчишеской привычке нос теребить. Узнаю - оторву.
Она перехватила очередной его взгляд на часы. Свела вместе густые брови:
– Успокойся же, Ванечка. Он всего час как выехал. Пока свое обговорят! Давай-ка я тебе еще валерьянки капну.
На самом деле Манана мандражировала не менее его. И безуспешно пыталась скрыть волнение за бесконечными поглаживаниями, одергиваниями, подсмеиваниями.
Иван Васильевич, продолжая мерить шагами комнату, выглянул во двор и поморщился. Внизу, возле банковской машины, с мобильником у уха расхаживал Денис Лобанов, очевидно, вызванный Мананой. Мнение свое о Лобанове Рублев изменил лишь частично. Да, он оказался неправ, подозревая того в предательстве. Но нахрапистость, с какой Лобанов вытянул из банка за оказанную услугу сто тысяч долларов, так необходимые на иные нужды, подтвердила, что в главном он не ошибся. Деньги - вот единственный символ веры этого человека. Потому решение Осипян взять Лобанова на фабрику Иван Васильевич не одобрил.
Впрочем, это уже была не его епархия.
Рублеву послышался звонок, и он быстро отошел от окна. Нет, опять показалось!
Денис раздраженно отодвинул мобильник от уха.
– Послушайте!
– с трудом вклинился он в беспорядочный словесный поток.
– Довольно наконец тараторить. Я единственно понял, что вы Угловая. Но дальше что вы хотите? Кто, что и у кого украл? И почему вы с этим звоните мне? - Я хотела господину Рублеву, но как-то неловко. Может, я просто ошибаюсь. А Осипян - я не знаю телефона. Да и - страшно.
– Хорошо. Тогда попробуйте еще раз - членораздельно.
– Да, так вот говорю, - Угловая выдохнула, пытаясь обуздать волнение.
– Господин Кичуй поручил мне подготовить необходимые документы на продажу компании "Магнезит". Предупредил, что сделка приватная и огласке не подлежит.
– И в чем проблема? Наверняка так и есть. В связи с возможным банкротством руководство банка решило подстраховаться и технически переоформить акции. И вам как доверенному сотруднику...Вы ж понимаете, что есть конфиденциальные вещи.
– Да, да, господин Кичуй
– взбеленился Денис.
– Да нет, что Вы? Я ж понимаю, что из секретного фонда. Поэтому, как Вы велели, - никому! Я так благодарна! - Ладно, ладно, - Денис успокоился. Нетерпеливо поглядел на часы, - обещал Манане не опаздывать.
– Так в чем все-таки дело?
– Понимаете, я все сделала, как господин Кичуй велел. Но я все думаю-думаю...
– Угловая смешалась.
– Боюсь, чтобы не произошло ущерба. Покупатель, на которого переоформили, - компания "Марсле". Я-то слышала по-другому. Что Иван Васильевич им продавать не хочет. Наверное, конечно, просто передумал. И я зря паникую. Не станет же Игорь Сергеевич без него...
– Вы сказали - "Марсле"?!
– до сознания Лобанова наконец дошло ключевое слово.
– Кичуй продал кондитерку "Марсле"?! Я правильно понял?
– Да, я сама все и регистрировала. И передаточное распоряжение отвезла. А потом вот подумала, а что если... Заснуть не могу. Ведь я банку так обязана!
– Спасибо! Будьте на связи, - разъединился Денис, и тут же принялся бешено выдавливать на клавишах Кичуевский номер.
– Пожалуй, пора все-таки тебе еще валерьянки выпить, - решила Манана, открывая аптечный ящичек.
– Ты морганцовку достала, - заметил Рублев.
Манана нервно засмеялась:
– А что ты хочешь? У меня ведь тоже все на кон поставлено. На днях "Марсле" вновь нарисовался на горизонте. Вице-президент вторую неделю в Москве торчит, - кружат стервятники!
Она тихо выругалась и ушла в спальню, откуда донеслось невнятное бормотание, - слева от трюмо висела православная иконка.
Мобильный телефон Рублева застрекотал и принялся мелко подпрыгивать на столе.
Волнуясь, он схватил его обеими руками, будто юркую рыбешку. В дверях появилась кошкой подскочившая Манана.
– Да! Привет, Ванюш. Я при параде и готов выезжать!..Да?!!..Да?!.. Да... Это окончательно?... Но как же? Ведь я же с ним лично... Меня заверили... Да, конечно, жизнь не заканчивается. Хотя для чего тогда всё?
Позабыв попрощаться, Рублев отключился, на ощупь опустился в кресло. Рванул галстук.
– Отказались?
– выговорила Манана.
Рублев удрученно мотнул головой:
– Говорит, не сумел убедить. Бобровников ответил, что новая власть не может начинать с того, чтобы вмешиваться в рыночные отношения. Но ведь сам же заверял, что пути назад не будет. Руку вот эту жал... Значит, опять переиграли. Ничего не пойму. Ведь беспроигрышный для всех вариант! Как же не принять? За просто так подношу государству готовую финансовую структуру, еще и от частных долгов очищенную. И - не взять! Они ж сами курс на реформы провозгласили.