Аргентина: Крабат
Шрифт:
— Плавно! Медленно! — подсказали снизу.
Роберт-пилот рассказал, что в этом и состоит главная трудность. Управление чуткое, дернешь рукой — и унесет со скоростью истребителя. Пусть не современного, а такого, как внизу скучает, но все равно — опасно. Потому предусмотрен учебный режим, чтобы не летать, а плавать. Но и к нему привыкнуть надо. Марек Шадов, несмотря на все старания, бился головой в потолок ангара уже третий раз подряд.
Кисть вниз. Пла-а-а-авно!..
Сперва было страшновато. Марек не то чтобы страдал боязнью высоты, но и не слишком любил удаляться от земли дальше чем на высоту стула. Однако успокоился
О таких абстракциях Марек решил не думать. Не до того! Тут главное, чтобы пла-а-а-авно-о-о!..
Есть! Подошвы коснулись тверди — настоящей. Земляной пол ангара, «Ньюпор-Деляж-29», отставной истребитель и — Капитан Астероид при полном параде: шлем, пояс, блин-рюкзак, тяжелые перчатки.
— Ничего, освоитесь! — блеснули очки-консервы. — Но знаете, Марек, есть у меня мысль...
Снял перчатки, расстегнул ремешок шлема.
— Начинающих пловцов следует кидать в воду. А вас...
Без шлема — уже не Капитан, а просто Роберт-пилот.
— ...Кинем в небо.
Марек Шадов чуть было не крикнул «Нет!» Сдержался, вдохнул поглубже.
— А-а... А когда кинем?
— А когда стемнеет.
***
Кофе пили там же, в ангаре. В одном из закутков пилот оборудовал маленькую кухоньку. Электричества не было, зато имелся примус, отчего чашка слегка попахивала керосином.
Мареку был предложен подозрительного вида стул с высокой резной спинкой, напоминающей готический собор, однако он, вежливо отказавшись, предпочел старый ящик с плохо читаемой готической вязью: «Юнкерс Флюгцойгверк».
— ...Я мог бы ответить, что это — военная тайна, — Роберт щелкнул зажигалкой. — Но не скажу. Вычисляется на раз, стоит лишь подшивки газет полистать.
Прикурил, откинулся назад, прямо на готический собор. Стул угрожающе затрещал, и летчик поспешил выпрямиться.
— Вся эта непонятная техника появилась года три тому, причем сразу в нескольких точках. Полинезия, север Канады, Анды и где-то на Голубом Ниле. Это Англо-Египетский Судан, глушь невероятная. Никакая мысль в голову не приходит?
Бывший Желтый Сандал, офицер для поручений при странном японце, даже не стал пожимать плечами.
— Не приходит. И так все ясно. Испытания.
— Испытания, само собой...
Летчик встал, затянулся резко.
— А если следовать логике, то корень всего — где-то в самой недоступной точке Земли.
— Подкаменная Тунгуска, — ничуть не удивился филолог-германист, тоже бывший. — Прилетели гости с 61-й Лебедя, обосновались в тайге, а лет через двадцать вышли в люди. Для фантастического журнала — в самый раз. У вас за такие версии под трибунал не отдают?
Роберт взглянул грустно:
— А с 61-й Лебедя — почему?
Насчет трибунала уточнять не стал, Марек же, проявив чуткость, решил не настаивать.
— Больше неоткуда. Все, кто видели Тунгусский метеорит, утверждают, что он появился с юга. Угол наклона к горизонту — градусов семьдесят. Значит, то, что прилетело, двигалось от звезды с наклоном сорок градусов или немногим больше. Берем звездный атлас...
—
Вольфанг Иоганн Эшке гордо выпрямился.
— Сам! В университетской библиотеке. Открыл, закрыл и отдал назад... 61-я из созвездия Лебедя имеет склонение 38 градусов 15 минут. Расстояние до Земли — чуть больше одиннадцати световых лет. Для простоты представим, что Тунгусский феномен двигался со скоростью света. И что мы в результате получим?
— Строгий выговор по партийной линии, — рассудил летчик. — Но трибунал тоже возможен.
Марек охотно кивнул:
— И перед трибуналом вы, Роберт, откроете первопричину всего. Те, с Лебедя, решили, что их сюда позвали. Одиннадцать плюс одиннадцать — время прохождения световых волн туда и обратно. Плюс пару лет на раскачку, не сразу же планетобус построишь! 27 августа 1883 года взорвался вулкан Кракатау. Инопланетяне приняли взрыв за сигнал — и стали собираться в гости... Вас, конечно, спросят, кто в такую чушь поверит...
— Рейнхард Гейдрих, шеф тайной государственной полиции Рейха, — негромко проговорил пилот. — И не он один. Во всяком случае, делают вид, будто верят. Нет, для дезинформации слишком глупо и сложно. Куда проще по примеру Жюля Верна выдумать безумного профессора Шульце с его секретным городом Штальштадтом.
Затушил окурок, бросил в ведро.
— И ладно!.. Ну что, Марек, в небо?
5
Цеппелин, громадная серебристая сигара с черной свастикой на хвосте, появился над Парижем перед заходом солнца. На улицах темнело, но в небе еще хватало света. Дирижабль был превосходно виден — весь, от острого носа до округлых алюминиевых стабилизаторов. Вдоль корпуса-сигары — надпись, массивные черные литеры: «OLYMPIA». И еще одна на белом полотне-транспаранте под наполненным водородом брюхом: «Берлин, 1936».
Гостя не ждали, он явился сам. Не пущенный на землю, цеппелин неспешно плыл над старыми кварталами центра. Круг, еще один круг, еще... Порывы ветра разносили из-под небес обрывки бодрого марша.
Свободен путь для наших батальонов, Свободен путь для штурмовых колонн! Глядят на свастику с надеждой миллионы, День тьму прорвет, даст хлеб и волю он.Люди на улицах смотрели вверх. Молчали. Очень немногие пытались приветствовать, снимали шляпы, тянули вверх руки. На таких оглядывались, даже плевали вслед. Куда больше было тех, кто грозил небу бессильным кулаком, однако серебристому гостю не было дела ни до друзей, ни до врагов. Винты рассекали послушный воздух, ветер трепал белое полотно транспаранта.
В последний раз сигнал сыграют сбора! Любой из нас к борьбе готов давно. Повсюду наши флаги будут реять скоро...