Аргентина: Квентин
Шрифт:
Ночь наполнилась светом и музыкой, закружила в знакомом ритме, понесла вдаль, прочь от кромешной муки.
…Скачет всадник к горам далеким, плащ взлетает ночною тенью. Синьорита глядит с балкона, черный веер в руках порхает. Ты скажи мне, о синьорита, что за слезы твой взор туманят…
Явь и навь сплелись клубком, подернулись коркой черного льда.
* * *
— Чувствую, оценила!
Ночь исчезла, уступая место вечному сумраку. Никого и ничего, только
— Теперь поняла? Слегка блокируем память — и каждый раз совершенно свежие ощущения. И во второй раз, и в миллионный, и даже… Какая цифра тебе так понравилась? Ах, да, в квадриллионный.
Она все вспомнила. Все поняла.
— Джудекка! — изумрудное Око подмигнуло. — А чтобы ты не подумала, будто мы тут лишь кости ломаем… Как будет правильно? Aida? Нет! Allez — oop!..
Пространство дрогнуло, суживаясь и обступая со всех сторон. Что-то мягко толкнуло в спину. Зеленый огонь исчез, превратившись в привычный мягкий свет электрической лампы.
Комната, горящий камин. Кресло. Она в кресле, рядом столик темного полированного дерева. Еще одно кресло — напротив. Там — Он. Самый обычный, серый, неприметный, если бы не горящий в глазах зеленый огонек.
Мухоловка, невольно привстав, открыла рот, попыталась вдохнуть. Получилось. Она подавилась воздухом, схватилась за горло и задышала часто-часто, как выброшенная на берег рыба.
— Какой контраст! — из кресла донесся смешок. — Не холодно? Не жарко? Ничего не болит? Пользуйся, с-сучка! Э-э-э… Нет, не годится, иной формат беседы… Чувствуйте себя как дома, уважаемая госпожа Фогель, потому что вы действительно — дома. Джудекка — ваш последний приют! На столике рядом — коньяк двух разных марок, кстати, весьма приличный, сигареты… Желаете чего-нибудь еще?
Она все-таки справилась. Села ровно, положила руки на колени. На коньяки-сигареты даже смотреть не стала. Нельзя, развезет сразу.
Зеленые очи блеснули.
— Гвозди бы из вас делать, госпожа Фогель. И этими бы гвоздиками — к стене Дита приколотить, чтобы всем прочим неповадно… Шучу, шучу! Данная наглядность среди прочего должна подтвердить еще один тезис: муки моральные подчас бывают пострашнее всякой пытки. И поделом! Уж очень вы меня разозлили, госпожа Фогель! А мне нельзя, должность не позволяет.
Девушка вдруг поняла, что может говорить и даже улыбаться.
— Плохо перевариваюсь?
Сидевший в кресле взмахнул длинной желтоватой ладонью.
— Не обольщайтесь, госпожа Фогель! И не таких растворяли. Дело даже не в вас лично. Подумаешь, очередная шпионка с двумя десятками трупов в качестве приданого! Но постояльцы должны прибывать в Джудекку либо незаметно, яко тать в нощи, либо под всеобщий глас одобрения. Тем и стоим, тем и сильны!.. Вы все-таки выпейте, госпожа Фогель. И не спорьте со мной, это небезопасно.
Девушка, не глядя, нащупала рюмку, взяла бутылку, которая поближе, плеснула, облив пальцы. Выпила залпом, ничего
— Вот и правильно. Коньяк улучшает аппетит, обменные процессы в организме, помогает бороться с вирусами и инфекциями, а заодно расширяет сосуды. Как раз то, что требуется перед тем, как в очередной раз заколотят живой в гроб… Это я опять шучу. Так вот, по поводу всеобщего одобрения. Никто нас здесь не услышит, уши отпадут, поэтому скажу, как есть. Подложили вы, госпожа Фогель, мне редкую, редчайшую даже, свинью!
Зеленые огоньки посветлели, полыхнули гневом.
— С формальной точки зрения я даже сердиться не имею права. Явились добровольно, отказались от суда, от апелляции. Хоть в рамочку вас вставляй! И гвоздиками, гвоздиками…
Сидевший раздался в плечах, загустел плотью. Дохнул сухим жаром.
— А по сути? А по сути, госпожа Фогель, ваш случай — совершенно неприемлемый прецедент. Как видите, я с вами откровенен, я, кстати, всегда говорю правду, тем и силен…
Голос упал до шепота, слова вливались в уши, словно липкая болотная грязь.
— В Джудекке нет и не может быть ничего святого. Здесь то самое одномерное Дно мира под слоем сверхтяжелых магм, о котором еще напишет господин Даниил Андреев. А вы? Пожертвовали шансом на Спасение ради ближнего! «Нет больше той любви, если кто душу свою положит за други своя»[98]! Душу!.. Такое недопустимо в принципе. Уже сейчас во всех сферах треплют языками о Черном ангеле Белого рыцаря. И мальчишка ваш — кем он себя вообразил? Не трогают — так сиди тихо!
Она мотнула головой, стряхивая чужой шепот. Поймала зрачками зеленые огоньки.
— Мальчишка мой не нравится? Почему? Кого-то из ваших за горло взял? Или сразу за яйца? Крутанет как следует — и выйдет совершенно неприемлемый прецедент.
Зелень вспыхнула огнем. Погасла. Сидевший в кресле вновь стал прежним, неприметным и серым.
— Знаете, я терпелив. И гордыня мне по душе, сам таков. Ну, а вы, госпожа Фогель, держитесь!.. Вашу жалобу я принял к рассмотрению. Не подавали? Странно, у меня зарегистрировано… Не важно! Итак, внимательно изучив дело, нахожу, что в вашем случае имеет место техническая накладка. Сбой! Виной тому — не слишком продуманный эксперимент у Bocca del Lupo. В результате вы, получив тяжелую, но не смертельную травму, оказались на Лунной тропе, а потом попали сюда. Как быть?
Мухоловка сообразила, что до сих пор держит в пальцах пустую рюмку. Спохватилась, поставила на столик. Тихий стук прозвучал, словно удар грома.
— Помиловать тех, кто оказался в Джудекке, не в силах никто, даже Высшая Инстанция. Никто, госпожа Фогель! Но в наших законах столько пунктов, подпунктов… Всякие там «b, c, d, e» — и до бесконечности. Например, возможен отпуск или, допустим, командировка… Вы, госпожа Фогель, коньяка себе все-таки налейте — и выпейте. Врачей здесь нет, лучше озаботиться заранее.