Аргентинец поневоле
Шрифт:
Сделал еще несколько шагов. Дно здесь было местами неровное, с острыми выступами. Пришлось двигаться осторожно, чтобы не поранить ноги, да и просто не упасть. Благо на ногах у меня осенние башмаки на толстой подошве. В тридцати метрах от берега глубина уже была чуть выше колена. Шатаясь от напряжения, я выбрался на песчаный берег.
Впрочем, берег был не похож на пляж. Травка зеленая, какие-то кусты. Выше по склону холма — парочка деревьев. Мне показалось, что вдали справа по краю холма двигалось стадо баранов. Или каких-то животных, похожих на баранов. То, что здесь вполне цивилизованные места — указывали несколько огоньков как слева, так и справа.
Причем
Что же касается недавних голосов, что звучали у меня в голове, то я отнес возникновение их на слуховые галлюцинации. При недостатке кислорода мозг иногда нам подбрасывает забавные сюжеты.
Вода была относительно теплая, но когда я вылез на берег, то затрясся в ознобе. Чтобы согреться, быстрым шагом пошел к ближайшему холму, который начинался метрах в ста от кромки океана. Остался бы на песочке, но я не знал какая в этом месте будет высота океанского прилива. А морской водички я уже нахлебался вдосталь. Хватит!
При ходьбе ботинках противно чавкала вода. По ходу дела я автоматически хлебнул из уцелевшей алюминиевой фляги, чтобы согреться, добрый глоток водки. Будто бы проглотил ледяной комочек, который почему-то обжог мне язык, нёбо и горло. Проникнув в желудок, алкоголь произвел там маленький взрыв. Меня тут же вытошнило на ходу морской водой пополам с какой-то гадостью.
Добравшись на склон, нарвал травы и устроил себе лежку. Снял мокрую одежду и разложил ее вокруг, чтобы она просохла. Несмотря на ночь, температура воздуха была почти комнатная. Градуса 22 тепла, может чуть-чуть меньше. Короче, не замерзну. Прилег на сорванную траву, расслабился и неожиданно задремал. Да так сладко, словно бы под любимую мамочкину колыбельную: «Спи мой зайчик, спи мой чиж, мать уехала в Париж!»
Проснулся я внезапно, рывком.
Первым делом, подивился на отсутствие своего солидного животика. Тот исчез за одну ночь и даже не попрощался. В предрассветных сумерках виднелась молодая, упругая кожа и если не кубики, то по крайней мере валики из мышц. Чудеса!
Тут я подумал, что падение с самолета не прошло для меня без последствий. Видимо, в воздухе я обо что-то хорошо приложился головой. Хотя и чувствовал себя отлично.
Легко вскочив на ноги я мельком отметил, что на левой ноге исчез большой старый шрам, который я получил оступившись по пьяни, когда ободрал мышцы в гараже, угодив этой ногой в плохо закрытую смотровую яму. Посмотрев на свои руки, я тоже удивился как молодо они выглядели. Кроме того, на левой руке на указательном пальце с концами растворился лунообразный шрам. Его я заимел в армии, чуть не лишившись в том случае пальца. А он мне был дорог как память!
Чувствовал я себя прекрасно, как будто заново родился. Я не поленился сбегать до уреза воды и посмотреться в океан. Как в мутное зеркало. Насколько можно была рассмотреть — я действительно здорово помолодел. Как по мне, так таким молодым, глупым и неуклюжим как молодой лось, я был лет в 16. В семнадцать, перед армией уже немного окреп, а после армии так и вообще заматерел. А сейчас во мне присутствовала некоторая юношеская угловатость.
Я или брежу или чего-то не догоняю! Тут же потянулся до хруста в позвоночнике. А жить-то хо-ро-шо!!! Солнце уже собиралась всходить, на востоке небо заметно посветлело. Утренние сумерки рассеивались.
Море как море, но на берегу не было видно не следа цивилизации: сотовых вышек, линий электропередач, асфальтовых дорог, куч пластикового мусора. На небе не наблюдалось инверсионных следов от самолетов. На море железных судов. Пару рыбачьих шаланд, сделанных из дерева, что виднелись на спокойной глади моря, выглядели на редкость архаично.
Так же отстало и примитивно выглядели два населенных пункта, которые ночью светили мне огоньками.
— Не понял… — ошарашено пробормотал я себе под нос. — Где я? Куда это меня забросило? Ответ: «К ебеням!» не предлагать!
Несмотря на март месяц было довольно тепло. Можно сказать, день будет жарким. Градусов под тридцать. По крайней мере, я на это надеюсь.
Мы уже собирались вскоре приземляться в аэропорту Буэнос-Айреса, когда потерпели крушение. Значит, я в Аргентине. Поскольку солнце восходит впереди от берега. Был бы на восточном берегу — в Уругвае, то солнце бы всходило несколько сзади и сбоку.
А так как когда я нахлебался воды, то она не походила на морскую, то значит передо мной залив Ла-Платы. Это огромная дельта большой реки, впадающей в океан и образующей большой лиман. Устье или эстуарий по-испански. За размеры и за вкус воды испанцы когда-то называли его «Сладким морем».
Одежда и носки высохли, а башмаки были сыроваты. Ничего, досохнут на мне и будут плотнее облегать ногу. Поскольку чувствовал я себя на редкость отлично, голова была ясной и работала как хороший компьютер, то решил пока провести инвентаризацию своих вещей. Ведь весь багаж, тю-тю, на дне океана, мне недоступен. Глядишь и спасатели подоспеют. Ноги бить не придется. Доберусь до аргентинской столицы как белый человек, на вертолете.
Поскольку март в России еще зимний месяц, а в Аргентине — летний, то я был сразу одет в летний костюм. Сине-зеленый пиджак, типа клубного, и светлые штаны. А вот летние туфли надевать на ноги я побоялся, даже с учетом того, что ехал в аэропорт на такси. Не по нашей погоде. Остановился на легких осенних ботинках. Выглядел, конечно, странновато, но переодеться мне пока не в чего. Верхняя одежда — шапка с дубленкой — где-то плещутся в океане, вместе с моими чемоданами на колесиках.
Зато карманы пиджака были забиты. Паспорт с бумагами в одном, портмоне в другом. Так как в Аргентине вечные дефолты и карты могут отказать, то я взял с собой бумажные доллары. Двадцать стодолларовых бумажек. Итого: две тысячи баксов. Думал, хватит на все случаи жизни. А случаи разные бывают. Сейчас денежные бумажки просохнут и можно не очковать. Я буду при деньгах.
Так же во внутреннем кармане у меня имелась алюминиевая фляга, емкостью с четверть литра, в которой еще на две трети объема сохранилось водки из «Дьюти Фри», что я взял чтобы снимать стресс в полете. Запас карман не тянет и жопу не дерет. Я сделал глоток из фляги — нормально, морская вода в емкость не проникла.
На ремне в чехле висел сотовый телефон. Экран треснул, из-за пребывания в воде аппарат был безжизненный, как кусок кирпича. Впрочем, треснул не экран, а защитное стекло. Попробую эту трубку просушить, затем положить в банку с сахаром, чтобы тот вытянул лишнюю влагу — может эта вещица и заработает. Нет — вытащу хотя бы симку.
В боковом нижнем кармане — связка ключей. Два больших, маленький от общего коридора, пластмассовый от подъезда, колечки и старый алюминиевый брелок. На последнем символически было изображено то ли солнце, то ли осьминог, то ли еще какая-то хрень.