Аргонавты

Дионис Антонио

Сын мой, помни мои последние наставления, исполни их, если сможешь. Не гони лошадей, держи как можно тверже вожжи. Сами побегут мои кони. Трудно удерживать их. Дорогу же ты ясно увидишь по колее, она идет через все небо. Не поднимайся слишком высоко, чтобы не сжечь небо, но и низко не опускайся, не то ты спалишь всю землю. Не уклоняйся ни вправо, ни влево. Путь твой как раз посередине между змеей и жертвенником. Все остальное я поручаю судьбе, на нее одну я надеюсь. Но пора, ночь уже покинула небо и взошла розоперстая Эос. Бери крепче вожжи. Но может быть, ты изменишь еще свое решение - ведь оно грозит тебе гибелью. О, дай мне самому светить земле! Не губи себя!

Но Фаэтон быстро вскочил на колесницу и схватил вожжи. Он радуется, ликует, благодарит отца своего Гелиоса

и торопится в путь. Кони бьют копытами, пламя пышет у них из ноздрей, легко подхватывают они колесницу и сквозь туман быстро несутся вперед по крутой дороге на небо. Непривычно легка для коней колесница. Вот кони мчатся уже по небу, они оставляют обычный путь Гелиоса и несутся без дороги. А Фаэтон не знает, где же дорога, не в силах он править конями. Взглянул он с вершин неба на землю и побледнел от страха - так далеко под ним была она. Колени его задрожали, тьма заволокла его очи. Он уже жалеет, что упросил отца дать ему править колесницей. Что ему делать? Уже много проехал он, но впереди еще длинный путь. Не может справиться с конями Фаэтон, он не знает их имен, а сдержать их вожжами нет у него силы. Кругом себя он видит страшных небесных зверей и пугается еще больше.

Есть место на небе, где раскинулся чудовищный грозный скорпион,- туда несут Фаэтона кони. Увидал несчастный юноша скорпиона, грозящего ему смертоносным жалом и, обезумев от страха, выпустил вожжи. Еще быстрее понеслись кони, почуяв свободу. То взвиваются они к звездам, то, опустившись несутся над самой землей. Сестра Гелиоса богиня луны Селена, с изумлением глядит, как мчатся кони его брата без дороги, никем не управляемые. Пламя от близко опустившейся колесницы охватывает землю. Гибнут города, гибнут целые племена. Горят горы, покрытые лесом: двуглавый Парнас, горы Кавказа, Пеллион, Осса. Дым захватывает все кругом: не видит Фаэтон в густом дыму, где он едет. Вода в реках и ручьях закипает. Нимфы плачут и прячутся в ужасе в глубоких гротах. Кипят Ефрат, Алфей и другие реки. От жара трескается земля, и луч солнца проникает в мрачное царство Аида. Моря начинают пересыхать, и страждут от зноя морские божества. Тогда поднялась богиня Гея-Земля и громко воскликнула:

– О величайший из богов, Зевс-громовержец! Неужели должна я погибнуть, неужели погибнуть должно царство твоего брата Посейдона, неужели погибнуть должно все живое? Смотри! Атлант едва выдерживает тяжесть неба. Ведь небо и дворцы богов могут рухнуть.

Неужели все вернется в первобытный Хаос? О спаси от огня то, что еще осталось!

Зевс услышал мольбу богини Г ей, грозно взмахнул он десницей, бросил свою сверкающую молнию и ее огнем потушил огонь. Зевс молнией разбил колесницу. Кони Гелиоса разбежались в разные стороны. По всему небу разбросаны осколки колесницы и упряжь коней Гелиоса.

А Фаэтон, с горящими на голове кудрями, пронесся по воздуху, подобно падающей звезде, и упал в волны реки Эридана, вдали от своей родины. Там гесерийские нимфы подняли его тело и предали земле.

В глубокой скорби отец Фаэтона, Гелиос, закрыл свой лик и целый день не появлялся на голубом небе. Только огонь пожара освещал землю.

Долго несчастная мать Фаэтона Климена искала тело своего погибшего сына. Наконец, нашла она на берегах Эридана не тело сына, а его гробницу. Горько плакала неутешная мать над гробницей сына, с ней оплакивали погибшего брата и дочери Климены - гемкиды. Скорбь их была безгранична. Плачущих гемкид бог Гелиос превратил в тополя.

Смотри, уже светает,- сказала богиня Афина,- я вижу большой продолговатый холм, на котором возвышается храм боги Афродиты.

Нужно поспешить,- ответила Гера.

Большой продолговатый холм, возвышающийся над морем с венчающим его храмом, посвященным богине Афродите, был тем местом, где каждый год перед восходом солнца собирались певцы и музыканты, двигались всадники на конях, шли государственные мужи, шли воины в доспехах и молодые атлеты. Сюда же, на холм, шли девушки и юноши, жрецы и жрицы, вели жертвенных животных, празднество обычно заканчивалось всеобщим пиром. Какие же картины развертывались перед глазами идущих?

Процессия поднималась по каменистой

тропе к главно-' му западному входу. Весь комплекс дворца-кабириета был органически связан с окружающим ландшафтом. Он был необычайно изящен здесь, в сочетании с бескрайним простором моря и голубыми силуэтами снежных гор. Храм богини Афродиты был святилищем, и укреплением, здесь же помещались библиотека и картинная галерея.

По сторонам шестиколонного портика располагались два боковых крыла; одно более массивное с глухими сте-

нами, другое - в виде выступающего вперед высокого постамента, увенчанного маленьким изящным храмиком. Пройдя через повышающиеся уступами ступени, процессия оказывалась на большой площади. Здесь высилась восьмиметровая бронзовая статуя Афродиты - богини любви. Она была центром всего ансамбля. Блеск ее, отражавший солнечные лучи, виднелся издалека с моря и был первым приветственным сигналом кораблям, приближавшимся к порту. В глубине справа входящие видели самое большое главное сооружение дворца - лабиринт. Свод из светлого мрамора, в оперении сорока шести колонн, гармоничный по своим пропорциям, он кажется воплощением чистоты и строгости. Сразу же он воспринимался не фасадно, а как объемное пластическое целое: видны были две его стороны, короткая, увенчанная фронтоном со скульптурами, изображающими любовную историю Афродиты и Адониса, и длинная, уходящая наискось, увлекающая зрителей дальше, к восточному входу в храм, где находился главный алтарь Афродиты. Процессия двигалась вдоль длинной стены и сквозь колоннаду видела такую же процессию на рельефе внутреннего фриза целлы: там также скакали всадники, шли девушки, несущие дары. Этот фриз, как фронтоны и статуи, как и все скульптурное убранство комплекса, исполнялся по замыслу и под руководством Афродиты.

Приближаясь к главному святилищу, шествие проходило другой храм, стоящий ближе к северному склону холма. Он строился позже, но в полном согласии с общим замыслом и планировкой. По контрасту с простым и строгим первым храмом он казался почти причудливым. Каждый из четырех его фасадов оформлен по разному. На западном фасаде шесть тонких, стройных конических полуколонн стоят на высоком цоколе. Северный портик выдается далеко вперед, так что виден в профиль одновременно с западным; его колонны стоят прямо на земле. Длинная южная стена Храма гладкая, сложенная из мраморных квадратов, служит фоном для маленького, сдвинутого к западу, портика кариатид, где роль колонн выполняют женские фигуры. И, наконец, восточный фасад - портик обычного типа, с колоннами на трехступенчатом постаменте.

Таким образом, различные типы построек объединялись здесь во Дворце, очень свободно, сливаясь в своеобразное целое. По мере обхода участники шествия видели то четкие очертания колонн на фоне неба, то колонны как бы уходили в стену, то превращались в статуи женщин, то на месте сквозных колоннад возникала спокойная гладь стены, которая вела опять к новой, ритмически расчлененной колоннами композиции восточного входа. Апофеозом шествия было вступленье в главный алтарь Афродиты. Над восточным входом в храм, где помещался алтарь, скульптурная группа фронтона изображала историю рождения Афродиты.

Эта сцена трактовалась, как космическое событие. Его созерцают божества солнца и ночи и богини судьбы - Мойры. Прекрасна группа мойр! Все фигуры как круглые статуи, а не рельефы, хотя располагались они на плоском фоне фронтона. Открывалась дверь восточного входа, и солнечный свет, проникнув в полумрак храма, озарял большую статую богини Афродиты из слоновой кости и золота. Кроме того, Дворец был населен еще множеством скульптур, уподобляясь мраморному Олимпу. На метопах развертывались любовные и героические сцены. На балюстраде храма - рельефы другого характера: здесь девушки-жрицы богини любви, ликуя, приносят ей жертвоприношения. Движения их гибких фигур вольные и грациозные, складки полупрозрачных покрывал свободно струятся, следуя ритму движущегося тела, сквозь покровы мягко обрисовываются округлости плеч, бедер, груди, коленей. Теперь присмотримся ближе к самому зданию храма. Он как бы геометричен, а вместе с тем производит впечатление одушевленного организма.