Argumentum ad hominem

Иванова Вероника Евгеньевна

— Вызвать машину? — предложил клерк, облокачиваясь на перильца.

Машина и так есть. Где-то там. Могу позвонить в любой момент, но…

— Лучше пройдусь. Хороший вечер сегодня.

— Даже слишком хороший. И, если позволите… Нет, я ни в коем случае не напрашиваюсь, не думайте. Но вдруг в вашем плотном графике случится небольшое окно? В общем, теперь вы знаете, где меня искать.

Знаю. И когда-нибудь обязательно найду.

Глава 10. Кое что о Купидонах…

Дарли

Я

не ожидала от этого вечера никаких подвохов. И внутренняя, вечно тревожная струна организма, которую обычно именуют чутьем, молчала в тряпочку, и совокупность всех внешних факторов буквально вопила о том, что опасаться нечего.

Во-первых, Марко клятвенно заверял, что именно сегодня и именно сейчас нужно всего лишь заявиться и заявить. В смысле, показать бойца и обозначить свое намерение участвовать в очередном турнире, но документальные дела решаются, как им и полагается, в офисах, а мы, по сути, приперлись в клуб, как материальное обеспечение переговоров, не более.

Во-вторых, местная обстановка располагала исключительно к приятному, хотя и совершенно бездумному времяпровождению, а не к активным действиям какого-либо рода.

В третьих… Нет, их было даже больше трех. Знакомых. Давних и не очень, с которыми мы где-то и когда шли параллельными курсами, но, слава богу, не пересекались, а потому сохранили друг о друге вполне добрые воспоминания и впечатления. Собственно, эти самые знакомые охотно подтвердили, что песни и танцы проходят на другой сцене, а здесь можно расслабиться и отдыхать.

Я так и поступила. Конечно, приглядывала одним глазом за своим белобрысым подопечным, но он так послушно шугался любых контактов, что когда собрался «отлучиться», у меня просто не получилось подумать на сей счет ничего дурного.

А потом эфир вдруг опустел. На очень долгий, почти бесконечный час.

Я успела передумать много всего. От чисто технических неполадок оператора связи до кровавых разборок и стихийных бедствий. Попытки расспросить хостес успехом не увенчались: мне лишь вежливо улыбались, пожимали плечами и уговаривали не волноваться. А я и не волновалась. Если сердце ухнуло вниз, мавры-нервы первыми скорбно выдыхают и разбредаются прочь.

Наверное, будь во мне на тот момент побольше коктейлей, я бы даже приняла происходящее, как любопытный опыт летаргического характера, наваждение, в котором замирает все, кроме собственного сердца и одного-единственного вопроса, методично долбящего висок: «А дальше вообще хоть что-то ещё планируется?»

Поэтому, когда наушник снова начал доносить до меня звучание знакомого пульса, я не сразу поверила в продолжение жизни. И своей, и вообще. Потому что было странно и страшно. Было стыдно вспоминать собственную недавнюю беспомощность. Было больно осознавать, что если кто-то из нас хоть как-то контролирует ситуацию, то это вовсе не я.

И понадобилось несколько мучительных минут, чтобы решиться вновь начать движение и хотя бы спросить:

— Бесценный мой, ты чем там занят?

А потом снова замереть в нехороших предчувствиях, чтобы, спустя паузу, показавшуюся глубокой, как ночное небо,

услышать привычно-уточняющее:

— Я не занят.

Ох, ну хоть что-то на этом свете смилостивилось надо мной и постаралось остаться прежним! Как минимум, бесячая манера подавать информацию в стиле «необходимо и достаточно». Остается только догадываться, какие события спрятались в том часе тишины, или пробовать спросить прямо. Главное, на текущий момент все, что было, закончилось. Или хотя бы приостановилось.

— Что ты сейчас делаешь?

— Дышу свежим воздухом.

Обтекаемо донельзя. Ну хоть так. Значит, шляется снаружи.

— Где тебя искать?

— Зачем? Я не потерялся.

— Затем, что я хочу тебя видеть, и как можно скорее!

— Скоро не получится: прямой выезд к реке закрыт, и вам придется объезжать сначала по Хэррис, потом сворачивать на…

— Просто скажи, где ты сейчас стоишь!

— Я не стою. Я иду.

Он надо мной издевается. Совершенно точно. Внешне это, конечно, не определит и самый искусный физиономист, но внутри — вне всякого сомнения. Гадкий белобрысый тролль.

— Куда. Ты. Идешь. Просто. Назови. Ориентиры. На. Местности.

Кажется, в наушнике хмыкнули.

— Мне осталось полмили до моста Эвентри. Плюс-минус. Буду ждать там.

И он, действительно, ждал. Задумчиво подставляя лицо ветру с реки. А в целом выглядел настолько расслабленно и рассеянно, что в забеге моих версий первой к финишу пришла самая банальная. Что он кого-то таки потискал в укромном уголке.

— Сколько их было?

Ответил не сразу, потому что, едва коснулся сиденья, растекся совсем, но только не от физической усталости. Больше всего это походило на полную и безоговорочную удовлетворенность проделанной работой.

— Один.

То есть, мужчина? Уже интересно. Нет, не в том смысле. Значит, причина отлучки была, скажем так, уважительная.

— Ну, хоть без женщин обошлись, и то хорошо.

Качнул головой, непонимающе сдвигая брови:

— Как можно обойтись без женщин?

Однако, рано я успокоилась…

— Ах, все-таки была ещё и женщина?

— Да.

— Но ты только что сказал…

Уточнил, тоном, не допускающим у собеседника сомнений:

— Она пела.

Можно подумать, пение упрощает ситуацию! Да ровно наоборот. Тем более, что…

Я же первым делом проверила именно это. Наличие. Хоть какие-то обрывки. Но все было чисто. Нет, даже не так: словно тщательно выметено. Можно даже сказать, вылизано, что совершенно и абсолютно невозможно.

Всегда остаются отпечатки. Да, со временем они естественным образом рассасываются, подтверждено опытами. Но чтобы настолько быстро? Или это свежий воздух помог?

— Пела для тебя?

— Вообще. Просто пела.

Стало ещё непонятнее.

Бывает локальное, точечное воздействие, в пределах одного организма. Бывает условно-общее, когда нужно оперировать несколькими объектами, чаще всего, со схожими характеристиками. Можно, конечно, и просто залить песней пространство, но тогда она работает в фоновом режиме, всего лишь оповещая песенницу о том, что происходит вокруг. То есть, личной нужды ради.