Архангельские новеллы
Шрифт:
— Околел бы ты, Дурова голова! Выпускай скорее! Веди в горницу под-ручку!
Только хлев открыли, не поспели слова сказать, пулей вылетела оттуда разъяренная Улита, съездила навозным лаптем жениху по мордасам и покатила к себе домой без оглядки.
От судьбы не уйдешь. Вскоре после Улиты, выиграл Тетеря в лоторею свинью. Из-за нее деляге и жизнь не мила открылась. Матка, разгорячившись на Ваньку из-за Улиты, упорола к старшему сыну. Тетерька один со своей свиньей. А свинья —
Напротив Тетерина дома Акуля жила, отецкая дочь, и тоже свинью пасла. К полудню вылезет из калитки, зевнет, да подумает, да посидит, тогда к полю тронется не спеша.
Тетеря и догадался:
— Посватаюсь я на Акулюшке. У нее носик востренький и глазки есть. Она со своей свиньей и мою упасет.
Акулины родители без памяти рады дочку с рук сбыть. И свинью ей в приданое отвалили.
Настало у Иванка желанное времечко. Ни о чем заботы нет. Одна работа осталась — глазами хлопать да языком трепать, коли не спится. Однако и у Акули лень впереди Акули родилась. Недельку побродила молодка за свиньями, и вдруг ей комар ногу отдавил, да еще муха крылом задела. Тетерина хозяюшка и слегла. Невдолги отлегчило, да встать не охота. Вот и запричитала:
Ох и горькая судьбинушка Поутру рано вставать, ясны очи утруждать, со свиньями, с грязавами, молоды годочки провожать!Иванко жену зажалел:
— Акулина, не реви, слушай, что муж надумал. Давай выбросим свиней соседу, а промену спросим улей пчел. Поставим улей на солнышке позади дома — да и печаль вся. Пчел ни в поле гонять, ни дома кормить. Сами слетают, сами наедятся.
Акуля только ладошками оплескала:
— Верно, Ваничка! Заживем теперь — одна рука в меду, другая в патоке.
Сосед на мену согласен. Со всем удовольствием свиней схватил.
Зажили теперь Акуля да Тетеря. Муж зевать, жена спать. А пчелы свое дело правят, мед в улей носят.
Осенью молодые хозяева набрали горшок меду. В радости дождавшись, даже есть не стали, поместили на полку от воров. Акуля около своей кровати и метлу поставила, чтобы, не вставая с постели, мух гонять.
Как-то разболтались Акуля да Тетеря. Муж говорит:
— съедим мед и не будет ничего. По-моему, лучше сменять его на гуся с гусенком.
Жена говорит: т
— Ну-к что ж. Сменяем, пожалуй... Только уж не раньше, как у нас дочка или сын родится. Они и пасти этого гуся с гусенком будут. А я больше не караульщица. У меня и здоровье не то, и воспитание не такое.
Муж отвечает:
— Держи карман шире! Станут нынешние дети родителей слушать... Попробуй, пошли своих сыночков гусей пасти, дак они тебе зараз трижды девять кукишей
Акуля даже с постели упала:
— Меня?! Меня мои дети не послушают?! Да я как возьму палку да начну по головам хрястать!..
Она схватила метлу и так шва'ркнула о стену, что полка полетела па Акулю, а горшок с медом на Тетерю.
С этого перепугу Акуля да Тетеря сутки без движения лежали, другие сутки черепки облизывали и слезами их омывали.
Однако нет худа без добра.
Меду лишились — это верно, зато гуся с гусенком самим пасти не надо, и от детей неприятностей не получишь.
Однако в деревне жить нечем стало. Ваня Тетеря в город уехал, нанялся в ботанический сад караулить финикову пальму. Акуля зиму одна жила. К лету получила телеграмму — Ваня едет домой. Забегала, засуетилась, чем бы угостить: хозяин мало не год дома не был.
— Ах, Ваня коклеты любит!... — стала жарить...
— Ах, Ваня уксус любит! — в каждо место уксус льет...
Побежала в погреб, кран у бочонка отворила... Ахти, коклетка сгорит! Побежала. Выложила котлету на стол, вспомнила:
— Ахти мне! Кран забыла завернуть, уксус выбежит.
Прилетела в погреб — уксус вытек. Лужа на весь пол...
— Ох, Ваня меня забранит, что сырость развела.
Схватила мешок муки, давай пол засыпать.
— Вот хорошо, сухо теперь, приятно... Охти мне! Кошка коклету съест!
Прибежала в избу, а котлеты уже нет, котенок съел. Вот так нахозяйничала. Ни котлеты, ни уксусу, ни муки...
К счастью, Ваня приехал домой такой веселый:
— Ну, Акуля, я денег много заработал, теперь хозяйство с тобой будем подымать...
А она думает: какие же это деньги — бумажки. Деньги бывают золоты. Отдохнул Ваня и собрался на базар.
— До свиданья, Акуля, я по хозяйству отправился.
Кредитки спрятал в сундук:
— Ты посматривай!
Сидит Акуля под окном, а мимо горшечник едет. Увидел Акулю, кричит:
— Эй, краля, горшков не надо ли...
Краля засуетилась:
— Надо горшки, надо! Да ведь ты дорого возьмешь.
— Неуж денег нет?
— Есть, да худы, не золоты, а бумажны.
— Давай сюда.
Акуля принесла мужнев бумажник, горшечник положил его себе за пазуху и говорит:
— Бумажки мои, а посуда твоя. Свалил горшки с воза и уехал.
Ваня вернулся, видит — вся изба горшками улиминована...
— Акулина, это что?..
— Посуда.
— Откуда?
— Купила.
— Где деньги взяла?...
— Не деньги, а твои бумажки отдала.
— Ох, Акулина! Ты меня разорила! Ограбил тебя торговец. Думал годик дома пожить. Придется теперь обоим итти финикову пальму караулить.
Акуля в дорогу собралась, хлеба в котомочку положила и давай дверь с петел снимать.
— Акулина, куда ты с дверью?
— На, может в чистом поле или в пустом лесу ночевать придется, да чтобы своей дверью не запереться...
Идут, Акуля двери прет. К ночи в лес зашли.