«Архангелы»
Шрифт:
Послышались хлопки в ладоши, перекличка между парами, становившимися в круг, который замыкался второпях, под зажигательные звуки «хоры». Танец начинался медленно, с плавного волнообразного раскачивания: вправо-влево. Потом пары расходились и, кружась, проплывали по всему кругу. Женщины и девушки, склонившись, проскальзывали под рукой, широко улыбаясь или затаивая улыбку.
Было два часа пополудни. Настоящее веселье только начиналось.
VII
У Иосифа Родяна были гости. Они заявились утром,
Албеску, высокий, сухощавый, с голубыми, словно выцветшими, глазами, был уже слегка лысоват. Говорил размеренно, изысканно, отчетливо произнося концы фраз и время от времени поглаживал белокурые выхоленные усики.
Другой адвокат, Тырнэвян, едва достигавший Албеску до плеча, тоже был блондин, но поплотнее, пожирнее коллеги. Одет был тоже элегантно, но говорил взахлеб и размахивал руками.
При первой встрече Эленуца заметила только застывшие, словно окаменевшие, черты удлиненного лица Албеску, отчего он сразу стал ей несимпатичен. У Тырнэвян ей не понравился вздернутый нос, который, казалось, передавал всю сущность адвоката. Смотрел ли Тырнэвян, говорил ли, ел, нос его всегда был по ветру.
Но Эленуце даже в голову не пришло поинтересоваться, какое впечатление произвела эта пара на ее сестер. Будь она повнимательнее — заметила бы, что Эуджения и Октавия просто светились от счастья. Она же, мельком взглянув на сестер, подумала: «Вот как отец может обездолить своих детей!» Однако продолжить эту мысль ей не пришлось, потому что рядом с адвокатами оказался третий незнакомец, который чрезвычайно изящно поклонился, когда его представили Эленуце.
«До чего самодоволен этот домнул Войку!» — подумала она, выслушав его вежливое приветствие. Поглядев на него, она чуть не расхохоталась. Юноша был вовсе не дурен собой и знал это. На лице его сияла улыбка до ушей. Его так и распирало радостное самодовольство, которое скрыть было невозможно, так сияли его глаза и вся физиономия. Вдруг Эленуцу осенило: «Да ведь это для меня заказал отец такое солнышко!» И у нее тут же пропало всякое желание смеяться.
Потом явились два ходатая по делам и доктор — все с женами. Они были давнишние знакомые письмоводителя и каждый год на пасху приезжали в Вэлень полюбоваться на сельский праздник, тщетно питая надежду, что Родян предложит им стать компаньонами золотого прииска.
Георге Поплэчан был стряпчим старого закала, дока в своем деле, хоть и без диплома. Руки у него были пухлые, лицо одутловатое,
— Э-э-э!
Второму лет было около сорока, и он только именовал себя юристом. В молодости имел склонность к романтике, пописывал стишки и женился на бедной девушке. Но поскольку корпеть над бумагами в кабинете не любил, то мотался по трактирам и кофейням, не переставая проклинать благородный порыв, подвигнувший его на женитьбу. Дела у него шли плохо, он запутался с банковскими ссудами, и вот уже несколько лет уповал, что спасут его только золотые прииски. При каждом удобном случае он непременно затевал о них разговор с управляющим, но Иосиф Родян ко всем намекам оставался бесчувственным, как скала.
Из вновь прибывших гостей, пожалуй, только доктор Принцу в самом деле любовался природой и красочным зрелищем пасхального празднества в селе, глядя на него сквозь огромные, тяжелые очки, постоянно сползавшие на кончик носа. Говорили, что он хороший врач, на удивление понимает во всех болезнях и любит свою профессию. Так оно и было, но, несмотря на прекрасную практику, денег у него не водилось. Все, что он зарабатывал, как мука через сито, просеивалось сквозь пальцы его жены. Она была лет на пятнадцать моложе мужа, но зато куда его толще. Краснощекая, пухлая, рыхлая, она похожа была на надутую волынку, и платье на ней, казалось, постоянно готово было лопнуть.
Пятнадцать душ, одетых, как им и положено, плотью, наслаждались праздниками в прекрасном доме Иосифа Родяна. Но почему-то ни Эленуца, ни доамна Марина, жена Иосифа Родяна, ни служанки не были довольны, и у каждой была на то своя причина. Доамна Марина вконец захлопоталась, потому что Эуджения с Октавией из-за женихов совсем забыли, что гостей нужно еще и кормить. Одна Эленуца помогала матери, бегая с поручениями то на кухню, то в подвал.
Иосиф Родян мимоходом шепнул ей так, как он умел, чтобы и вокруг все слышали:
— Смотри, егоза! На тебя заглядываются молодые люди.
Хотя было сказано «молодые люди», Эленуца прекрасно поняла, что речь идет об одном, о «солнышке Войку», как она прозвала его с первой минуты знакомства. А поняв это, под любым предлогом сбегала из гостиной. Из всех приятелей отца приятен ей был только доктор Принцу, ее смешили его летающие очки и то, что каждый год, приезжая в Вэлень, он обязательно говорил ей:
— Истинное несчастье, что твой брат не избрал медицинского поприща!..
Повторил он это и теперь, а поскольку Гица стоял рядом, Эленуца дернула его за рукав.
— Слышишь, Гица, что говорит доктор?
— А что он говорит?
— Истинное несчастье, что ты пренебрег медициной, — повторил доктор, наклоняясь к юноше.
— Почему же несчастье, домнул Принцу? — спросил молодой человек.
— Потому что из тебя получился бы хороший врач.
— Надеюсь, что и инженер получится не хуже! — ответил студент.
— Разумеется. Однако для человечества врачевание полезнее инженерных расчетов.