«Архангелы»
Шрифт:
Молодому Родяну было известно, что и доктор Принцу пусть туманно, но намекал отцу, что не прочь бы стать его компаньоном; усмехнувшись, Гица спросил:
— А если благодаря моим расчетам на приисках в Вэлень будет открыто золото, о котором никто даже не подозревает?
— Хо-хо! — воскликнул доктор. — Ты ведь будешь инженером по мостам и дорогам, а не по золоту.
Адвокат Поплэчан, проходивший мимо, услышал только последние слова доктора, но это не помешало ему широко разинуть рот и по обыкновению заржать:
— Э-э-э!
Эленуца прыснула со смеху
Мужчины занимались тем, что пробовали разные ликеры, закусывали ветчиной и пасхальными яйцами, курили. Оба жениха еле отважились покинуть своих суженых, чтобы опрокинуть по стаканчику, оглядывались через плечо — не явятся ли они, чтобы толкнуть их в бок или в спину.
Молодой Войку сиял по-прежнему, хотя Эленуца не удостоила его и десятком слов. Он принадлежал к той счастливой породе людей, которые на вид кажутся хрупкими и прозрачными, однако обтянуты такой толстой кожей, что терпение их почти бесконечно. Он был еще только кандидатом в адвокаты, но ему вот-вот предстоял экзамен, дающий право на свободную адвокатскую практику. В его глазах даже это было преимуществом: быть самым молодым среди гостей уже означало для него чувствовать себя бесконечно счастливым. Он как и все мочил губы в рюмке (казалось, что экзотическая птица хочет окунуть в жидкость свой клюв), отщипывал самые крохотные кусочки ветчины, всем улыбался и готов был подхватить с любого места затеянный другими разговор.
Часов в одиннадцать выбили затычку в пивной бочке, и дамы получили право первыми отведать пива. Все, кроме супруги доктора Принцу, ограничились одним стаканчиком.
— Я обожаю пиво. Напрасно вы смеетесь. Моя норма — три кружки, — заявила она.
— Верно, верно, — подтвердил ее муж. — Но эти три кружки она выпивает подряд.
— Вам хорошо, — подхватил адвокат Стойка. — С мужем-доктором нечего бояться, что бы ни случилось.
— Случилось! — фыркнула обиженно докторша. — Это от трех-то кружек?!
— Действительно, — поддержал ее муж, — три кружки — совсем немного. В пиве, как всем известно, очень мало алкоголя.
Тут раздалось ржание адвоката Поплэчана, и вся компания неведомо почему вдруг дружно расхохоталась. Даже Родян не смог удержаться. А случайно оказавшаяся в комнате Эленуца обнаружила, что домнул Войку смеяться не умеет. Да, этот светившийся самодовольством и постоянно улыбающийся юноша не мог смеяться, как все люди. Несмотря на все усилия, из его горла вылетело лишь козье «ме-ке-ке». О какой симпатии могла идти речь? Войку стал еще более противен Эленуце.
Она приоткрыла дверь, чтобы уйти, но отец остановил ее:
— Куда ты? Побудь с гостями!
Девушка осталась, но стоило отцу отвернуться, как она ускользнула за дверь. Желая быть предупредительным по отношению к юноше, тем более что привезли его по настоятельному велению самого управляющего, Родян пояснил:
— Девочка должна помочь матери. Пройдемте с нами в ту комнату.
— Прошу вас, не беспокойтесь. Мне и здесь хорошо, даже очень. Прошу вас. Я вовсе не притязателен. Ни на что не претендую! — медовым голосом затараторил Войку, не переставая
Управляющий нахмурил брови и взглянул на юношу. Тот явно его не понял, но Иосиф Родян был не из тех, кто повторяет приглашение дважды. Отвернувшись от Войку, он перешел в соседнюю комнату, где был накрыт длинный стол и куда все время носили бокалы пенистого пива. Недолго потолкались в ней и оба жениха. Незаметно выскользнув на веранду, они воссоединились с Эудженией и Октавией и отправились гулять по саду.
Как только в доме появились гости, разговор пошел об «Архангелах», и только об «Архангелах». Можно было подумать, что прииск — огромный светящийся шар, вокруг которого летают завороженные пламенем ночные бабочки.
Иосиф Родян с воодушевлением рассказывал о своем прииске. Глаза его горели. С мельчайшими подробностями рассказывал он, как ведутся работы. Уверял, что через три-четыре недели непременно будет открыта еще одна золотоносная жила, параллельная той, которая уже разрабатывается. Ход к новой жиле уже пробивают сквозь скалу. Штольня дается трудно: камень твердый, словно гранит. Дорога к золоту, можно сказать, за семью печатями. Но теперь штольня уже тянется метров на триста и до новой жилы остается метров десять, от силы пятнадцать. Родян говорил, что нужны деньги, много денег, потому что работают семьдесят шахтеров, расчет с ними происходит каждую неделю, и часто приходится выкладывать сразу больше тысячи злотых.
Гости слушали с благоговением, словно он открывал перед ними священную тайну. Глаза у всех горели, и стоило приглашенным хоть на минутку остаться одним, как они начинали перешептываться. Все были уверены, что Иосиф Родян не говорит им всей правды. Поплэчан и Стойка утверждали, что новая жила уже открыта, только управляющий не желает в этом признаться, отпугивая людей баснями о непомерных расходах.
Петре Стойка даже обмолвился:
— Что за суды-пересуды! Да за один-единственный пай в компании «Архангелов» я свой диплом, не сморгнув глазом, отдам.
— У тебя неплохой вкус, — усмехнулся доктор Принцу. — Но сдается мне, что сбыть диплом тебе не удастся.
Старик Поплэчан заржал, потом задумчиво выговорил:
— Что до меня, то, будь я в силах, я бы пошел в забой простым шахтером, если бы только Родян взял меня. Голову даю на отсечение, что через год все его семьдесят шахтеров станут богаче каждого из нас.
— Вполне возможно, — процедил доктор.
Все замолчали, меланхолически глядя вдаль. Войку осторожно приоткрыл дверь, заглянул в комнату и быстро втянул голову назад.
— Честное слово, я бы не отказался помолодеть, — заметил Стойка.
— Охотно верим, — хором отозвались остальные.
— И жениться на какой-нибудь из дочек Родяна.
— Если ради этого, дружок, то сдается мне, что ты проходил бы в холостяках всю жизнь. Родян выбирает женихов, будто в гвардию. За такого гуляку, как ты, он ни за что не выдаст дочку. Ему подавай людей серьезных, усердных, вроде Албеску и Тырнэвян. Ты ведь не умеешь денежку в платочек десятью узлами завязывать, — заключил доктор.