Архимаг
Шрифт:
— Пытались.
— И что?
— Да ничего. Меня устраивает власть мойр, потому что они управляют всеми, кроме меня. Лично я нахожусь за пределами системы. И устоявшийся миропорядок мне ничуть не мешает.
— Боишься, как бы чего не вышло.
— Люблю стабильность. Поживи с моё — и начнёшь всем сердцем ненавидеть перемены. Есть старое китайское проклятие: чтоб ты жил в эпоху перемен.
— Так вроде бы это англичане придумали, а свалили на китайцев.
Иванов ухмыльнулся.
— На самом деле, у азиатов есть выражение с похожим смыслом, — барон произнёс длинную витиеватую
Мне вдруг показалось, что я разговариваю со стариком.
Нет, не так.
С ископаемым ящером, который вообще находится за гранью человеческого понимания.
— Вот ты заключил союз с двумя сильными Родами, — барон перегнулся через стол, чтобы подлить себе ещё немного зелёного чая. Мы пили разные напитки. — А ведь ты и сам по себе крут. Ещё и толпу наёмников эстляндских притащил. Рясу носишь, имеешь неприкосновенность. И всё равно перестраховываешься.
— Ну да.
— Значит, не уверен в мощи Супремы. И допускаешь, что мир может слететь с катушек. Правильно?
— Отчасти, — нехотя признал я.
— А теперь представь, что существующий расклад непоколебим. Ты оберегаешь Землю от мостров, побеждаешь всех, кто лезет через Врата, а за спиной у тебя — надёжный тыл. Никаких потрясений. Инквизиторы ловят отступников, мойры стоят на страже общих интересов, тронутые не лезут в мировую политику. Сунется в имение какой-нибудь отмороженный граф — надаёшь ему по шапке. И будущее поддаётся прогнозированию. Ты укореняешься в своей губернии, богатеешь, усиливаешь Род, плодишь наследников. Надеваешь графитовую рясу, потом антрацитовую. В итоге — чёрный янтарь.
— Забыл чёрно-синюю.
— Ай, неважно. Может, ты когда-нибудь протоинквизитором станешь. Или выберешь другой путь. Но вряд ли в твои планы входит война всех против всех.
— И что это меняет? — слышу в собственных словах горечь. — Стабильности нет. Я уже был архимагом, развился по максимуму, а потом встретился с Легендарной Тварью. И вот я здесь. Былые достижения коту под хвост.
— Поэтому я за стабильность, — довольный барон откинулся в кресле и сделал глоток из чашки. — И, без обид, но я бы не стал мочить монстра, который в каком-то гнилом болоте жрёт неизвестных мне людишек. У меня есть те, за кого я отвечаю непосредственно. Жёны, дети, друзья. Гвардия и все, кто мне служит. Кто годами живёт на моих землях. Вот их я и защищаю.
Остаётся лишь пожать плечами.
Моё становление как личности тесно связано с Эфирной Академией. Таск, Город Волшебства, стал для меня второй родиной. И наставники вбили в меня простую истину: всё взаимосвязано. Не только в нашем мире. В метавселенной, если угодно. Поэтому наивно полагать, что засевшая в болотах на другом материке Тварь ограничится этим самым болотом. Рано или поздно хищники расплодятся, займут больший ареал и начнут представлять угрозу для всех. И если мы их не остановим, то кто?
— Война уже началась, — задумчиво произнёс я. — Кто знает, что мы увидим, когда вернёмся.
Доев бутерброд и допив кофе, я помыл чашку и убрал её в сушилку. Кубрик, созданный
Мы не взяли слуг, так что приходилось выполнять мелкую работу самим. Хотя вот грязную посуду мы иногда просто распыляем — вся она собрана Бродягой из протоматерии.
Следующий час я провёл в комнате для медитаций, которую Бродяга создал по моей просьбе.
Должен отметить, я с трудом представляю, как выглядит домоморф снаружи. Это не здание, не летающий особняк. Барон сказал, что, перемещаясь на дальние расстояния во враждебных средах, Бродяга превращается в веретено. Вроде субмарины или ракеты. В известных мне вселенных ракет не изобрели, но сведения о них содержались в анналах Тайной Сети. Эти штуки выглядят как пули, только со стабилизаторами, а из задней части вырывается столб пламени. Бродяга себе никакие стабилизаторы не отращивал, да и двигателя в классическом понимании у него не было. Что касается внутреннего объёма, то он был ограничен количеством доступной протоматерии. При этом домоморф свободно менял конфигурацию помещений и выращивал любые предметы, даже самые мелкие.
Медитативная комната выглядела классно.
Три видеостены с тропическим горным ландшафтом. Скрытые динамики транслируют звуки леса. Птички поют, шуршат в траве неведомые существа, журчит водопад.
Умиротворение.
Я уселся на татами, закрыл глаза и погрузился в астральное восприятие. Давненько не прощупывал свои оболочки, ещё бы и подготовить основу для качественного наложения девятого слоя… До «девятки» мне далеко, но беспокоиться о подобных вещах нужно заранее.
Астральное зрение вывело меня далеко за пределы ауры.
И, как я подозреваю, заставило врубить чутьё.
Потому что рисунок многомерности выглядел… странно. Будто его что-то меняло, и это были не мы.
В прошлой жизни я ни разу не активировал дальний транс в многомерности. Перемещаясь в границах одной планеты, ты тратишь на бросок несколько минут, не более. Иногда четверть часа. Да и монстры, умеющие проникать в это пространство, встречаются крайне редко. Так что я не знал, сработает ли техника.
Транс заработал.
Я ощутил себя вне Бродяги, и мне стоило некоторых усилий не отстать от движущейся машины. Скорость домоморфа определить крайне проблематично — внешних ориентиров не существует. До сих пор не понимаю, как эти штуки прыгают на столь чудовищные дистанции, откуда берут энергию и как воспринимают точки отсчёта. Думаю, Предтечи создали их такими. Адаптировали к этим условиям.
Иванов не соврал.
Домоморф издали смахивал на веретено с утолщением в центре. Серебристое, поглощающее свет. Впрочем, и само понятие «свет» за гранью человеческого восприятия искажалось. Тут ведь ни солнц, ни лун, ни звёзд или туманностей. Вообще ничего. Вместе с тем, не хватает и тьмы в классическом понимании. Ты просто мчишься через всё это мракобесие и улавливаешь грани неким шестым чувством.
Мой разум сопровождал машину, одновременно расширяя зону восприятия. Приходилось сканировать многомерную реальность на всех планах, включая астральный.