Архивраг. Дилогия

Стригунов Константин

– Капитан, сколько техникам еще осталось времени? – обернулся генерал к офицеру.

– Они сообщили, что никаких серьезных повреждений нет, поэтому расшифровать самописец удастся не позже завтрашнего вечера – точнее сказать не могут.

– Пусть работают не прерываясь, в несколько смен. Нам нужно как можно быстрее узнать его содержимое, – с раздражением сказал Селезнев и отправился в свой кабинет.

*** 24 октября 2016 года. Научно-исследовательский комплекс изучения Чернобыльской аномальной Зоны На третьи сутки состояние биолога Руденко нормализовалось, но по большей части основное время он спал, восстанавливая свои силы, которые в значительной мере растерял вместе с пролитой кровью. Алексей радовался подобным позитивным изменениям в состоянии своего товарища, хотя, признавался он себе, ему чертовски не хватало общения в этом огромном склепе, коим стал весь исследовательский комплекс. Поэтому в попытке отвлечься от накатывавшего ощущения покинутости и страха перед положением, в котором они оказались, Алексей находил себе занятие, тем более, что работы хватало. Первые сутки он потратил на

перетаскивания тела сотрудников в одно помещение с герметично закрываемой дверью, ввиду появления характерного запаха трупного разложения. Это оказалось делом крайне неприятным и тяжелым с точки зрения физических затрат, а Самонин никогда не отличался особой выносливостью или силой. И все же, несмотря на это, ему удалось перетаскать почти все тела в сектор генетики, где он укладывал их штабелями. Несколько раз ему становилось плохо, но каждый раз Алексей каким-то немыслимым для себя образом находил силы продолжать это жуткое занятие. После нескольких часов работы, когда Алексей все-таки закончил, он решился посмотреть на лица покойников, среди которых также имелись две женщины, и каждому из них Самонин закрыл веки. Захотелось что-то сказать, но инженер так толком не смог ничего придумать, а молитв он никогда не знал, всегда считая себя убежденным атеистом. По этой причине инженер решил, что лучше всего будет почтить их память минутой молчания, стараясь не смотреть в их стороны, но перекошенные от ужаса лица навсегда запечатлеются у него в памяти. После приведения себя в подобие порядка, Самонин приступил к поискам продуктов питания и запасов питьевой воды. Комплекс, будучи автономной системой, обладал практически всем необходимым для выживания в почти полной изоляции от всего мира сотни человек на целый месяц и это не считая неприкосновенного запаса. Чего уж говорить про двух человек, которым пищи хватит на годы. Данную подробность Самонин узнал от одного из своих знакомых, работавших при складе, где хранилось продовольствие. Собственно склады имелись в каждом уровне, что обуславливалось требованиями безопасности, поскольку существовала вероятность возникновения подземной аномалии прямо посреди склада. Кроме того, жизненно важные ресурсы не могли храниться в одном месте и по другим причинам, например, из-за непрогнозируемой реакции артефакта в ходе эксперимента, способной уничтожить несколько уровней, включая и тот, на котором находится склад. Как показала практика, в Зоне даже самые невероятные для Большой Земли вещи происходили куда чаще и данный аспект учитывался на полном серьезе. Вышеупомянутые факторы привели к одному простому выводу: склады следовало располагать на каждом уровне, с соблюдением всех правил безопасности. С этой целью выделялись помещения с оборудованными морозильными камерами для хранения продуктов, режим допуска в который был сильно ограниченным. В стремлении предусмотреть все возможные угрозы (пускай любому было понятно, что это невозможно, тем паче в Зоне) данная мера не лишена смысла и Алексею нравилось отсутствие необходимости лишний раз мотаться за едой и водой куда-нибудь на нижний уровень, видя расстрелянных людей. Вторые сутки выдались легче, чему во многом поспособствовал на удивление крепкий сон, вызванный невероятной усталостью и перенапряжением. К счастью состояние Георгия Руденко оказалось удовлетворительным, а менять повязку и обрабатывать рану было несложно. Благодаря часам Самонин не полностью терял ощущение времени и весь день решил четко распределить, начав с самого важного – восстановления радиостанции и поиска выхода из комплекса. Убедившись, что Руденко не требуется постоянное внимание, а сам биолог может самостоятельно выполнять некоторые действия, Алексей оставил ученого и выбрался на минус второй уровень, где нашел свой рабочий кабинет. Здесь, как и во всех остальных помещениях побывали люди Серегина в поисках тех, кто мог укрываться. Внутри царил беспорядок – явно проводился обыск, – но искали не только человека. Сам кабинет был под завязку забит аппаратурой, начиная от осциллографов, заканчивая паяльниками, невообразимым количеством проводов, измерительных приборов, плат и всевозможных деталей. В таком рабочем кавардаке мог разобраться, пожалуй, только такой же как и он фанат техники, да и то после тщательного осмотра, тогда что уж говорить про солдат, у которых не было лишнего времени. Раз они знали хозяина кабинета, предположил Самонин, то могли догадаться о наличии здесь средств связи, однако впопыхах скорее всего не обратили внимание на множество деталей разобранной радиостанции на столе. Ее передали Самонину для осмотра и проведения всех необходимых проверок, так как поломки после вылазок разведчиков были делом привычным и Алексей чинил их, либо заменял испорченные детали. Само собой, он прекрасно знал, что лежало на его рабочем столе и практически сразу обнаружил необходимые инструменты вместе с деталями для радиостанции. Предстояла работа собрать воедино устройство, но быть при этом недалеко от Руденко, если тому могла понадобиться помощь. С этой целью в одной из лабораторий минус четвертого уровня Самонин приметил место, где он смог бы совместить починку радиостанции и присмотр за биологом. На сбор нужного оборудования и частей самой радиостанции ушло пятнадцать минут, после чего Алексей спешно спустился назад; нахождение одному на этом уровне вызывало у него чувство дискомфорта, а живой человек рядом не давал впасть в апатию. Биолог мирно спал на кровати, куда дотащил его Самонин, поэтому инженер решил потратить время на ремонт радиостанции. Добыв на складе несколько консерв вместе с продуктами, упакованными методом вакуумной сушки, Алексей как следует подкрепился, вспомнив, что за последние двое суток ел всего пару раз. На столике, рядом с биологом, он поставил рацию ближнего радиуса действия с запиской на бумаге, найденной у себя в кабинете, где описал, как его вызвать, если что-нибудь понадобиться. Остальное время он занимался ремонтом аппаратуры, с которой пришлось изрядно повозиться, особенно, по части ее диагностики, ведь воздействие Зоны на технику зачастую объяснить рационально было практически невозможно. Вроде бы в порядке прибор, а не работает. Спрашивается, почему? И тогда начинается его проверка и так, и этак, пока в один момент казалось бы бесполезное занятие не приносит результат. Хотя чаще всего причина крылась в чем-то более банальном по типу электромагнитных импульсов некоторых аномалий или резком перепаде температур, объяснение которого является одной из бесчисленных тайн, скрытых в Зоне. Когда Георгий очнулся, то увидел на столе записку с рацией и связался с Алексеем. Инженер немедленно отреагировал и отправился к биологу, сумевшему к тому моменту самостоятельно сесть на кровать. На вопрос о том, голоден ли он, Алексей получил утвердительный ответ и быстро организовал из принесенных им продуктов обед, по окончании которого Георгий вновь лег на постель.

– Алексей, без вас я наверное уже давно истек кровью, – признался Руденко. – Спасибо вам.

– Полно вам, – смущенно ответил инженер. – Жаль

других не удалось спасти.

– Вы никак не смогли бы им помочь, – заметил биолог, прикоснувшись к своей повязке и вдруг сделался каким-то особенно серьезным. – Послушайте, Алексей, мне нужно вам кое-что сказать. Все время после… хм… случившегося я не был в состоянии к длительному разговору, но сейчас я чувствую в себе силы и, думаю, для этого настал подходящий момент.

Слова биолога заставили Самонина внимательно слушать все то, что дальше произнес ученый, впитывая каждое слово.

– Сразу оговорюсь, – продолжал Руденко, глядя уставшими глазами на Алексея, – я, в силу взятых на себя обязательств, не смогу вам рассказать многое, даже не смотря на положение, в котором мы с вами оказались. Поверьте, так будет лучше и правильней.

Руденко замялся, как бы подбирая нужные слова.

– Видите ли, – осторожно начал он, – в последнее время мы занимались некоторыми исследованиями, связанными с активностью Зоны, точнее с ее определенной частью. Будучи в составе ученого совета, я имел частичный доступ к информации, хотя степень моей осведомленности остается весьма ограниченной.

– Что вы имеете в виду? – не понимая смысл слов биолога, спросил Самонин.

– В последние недели Серегину прямо запрещалось вести полевую разведку того, о чем я говорю и… – Руденко замолчал и только потом добавил: – Мне нельзя… вы должны понять!

Биолог вскрикнул и схватился за руку.

– Все в порядке, Георгий Павлович, – успокаивающе произнес Самонин, осматривая повязку, – я не собираюсь из вас вытягивать то, о чем вам не положено говорить, а мне знать. Давайте еще раз. Какова моя задача, кроме поиска выхода отсюда?

Руденко закивал головой и уже более спокойным голосом продолжил.

– Если этот подонок Серегин – предатель, то нельзя допустить, чтобы кто-либо узнал подробности… – В глазах ученого прочитался испуг. – Вам нужно поторопиться и найти способ выбраться отсюда, иначе может произойти нечто непоправимое. У вас есть способ выйти на связь?

– Да, думаю, я сумею починить одну из радиостанций.

– Опишите, как она действует, – попросил Руденко и Алексей подробно рассказал процесс выхода на контакт с Центром.

– Значит группа из пяти человек выходила на поверхность и связывалась с помощью переносной радиостанции? – уточнил Руденко.

– Все верно, – подтвердил Самонин.

– Но зачем? Не проще ли вывести приемо-передающую антенну на поверхность, избегая лишнего риска? – удивился биолог, вскинув брови.

– Не смотря на маловероятность перехвата сигнала, это не невозможно, следовательно, противник может обнаружить его, а затем определить местоположение антенн. В дальнейшем выйти на комплекс станет делом времени, поэтому связанные с ним антенны действуют только на прием. Из Центра нам говорят, куда и когда следует прийти, чтобы провести более полный сеанс связи.

– А с какой частотой в среднем Центр связывался с нами?

– Точно мне это неизвестно, но вряд ли эти сеансы носили регулярный характер. Скорее всего, раз в несколько дней, а может и реже, – неуверенно ответил инженер.

– Да, на скорую эвакуацию рассчитывать не приходиться. Но, предположим, в ближайшие часы Центр пошлет нам сигнал и не получит ответ. Каковы действия руководства?

Самонин задумался и неуверенно предположил:

– По всей видимости, они пошлют еще один запрос. Если на него также не будет дан ответ, то примут решение, как поступить дальше. Логично предположить, что они должны провести спасательную операцию в Зоне и для этого отправят группу специалистов, для выяснения причины молчания комплекса. На месте они обнаружат завал, который придется расчищать, но я не уверен в скором успехе такой затеи.

Слушая внимательно инженера, Руденко помрачнел и как бы нехотя сказал:

– Есть другой путь, которым могут пойти на Большой Земле.

Неприятный холодок пробежал по коже Самонина. Ему очень не понравилось то, как произнес слово "другой" Георгий. Заметив тревогу во взгляде инженера, Руденко дал разъяснение.

– Когда я только начал заниматься трансмутацией аномальных образований, то мой непосредственный начальник показал мне документ, в котором записан один из пунктов протокола в случае непредвиденных ситуаций. Под "непредвиденной" имелось ввиду инциденты с непредсказуемыми последствиями. Сюда относилось все: нестабильная реакция артефактов, необъяснимые с позиций современной науки заболевания, побочные эффекты в экспериментах или другая напасть. Правительство не может рисковать и на такой случай предусмотрен вариант с тотальной консервацией объекта. Вы понимаете? Теперь представим, что увидит спасательная команда, когда дойдет сюда. Все основные входы заблокированы – ни зайти, ни выйти. Какой вывод они сделают, коль нет никакой связи с тем, кто находится внутри?

– Внутри случилось нечто, заставившее персонал заблокировать комплекс, – резюмировал Алексей, медленно присев на противоположную койку.

– Верно. Тогда нас никто не станет спасать и предпримут меры по дополнительной блокировке всех путей к комплексу. Навсегда. Абсолютно все документы и все, что связано с исследованиями будут либо уничтожены, либо окажутся в самых надежных сейфах Министерства обороны, ФСБ и прочих структур, кто задействован в этой программе. О нас забудут, словно нас никогда и не существовало. Понимаете? При таком исходе, мы будем официально числиться как пропавшие без вести или погибшими, а нашим родственникам покажут закрытые гробы и закопают глубоко под землю с поминальной писаниной на надгробиях.

После короткого молчания, Самонин попытался возразить:

– Но как же система самоуничтожения? Спасатели должны понять, что раз комплекс не взорван, значит, причина завала в другом!

– В том-то и дело, не поймут! Если в комплексе возникает аномальная угроза, то его строго запрещено уничтожать путем подрыва. Этот способ используется только в случае вражеской атаки и никак иначе. Уничтожение комплекса обязательно будет замечено и наши геополитические противники поймут, что мы действуем в обход всех договоренностей. Ну как бы вам объяснить? Существуют определенные правила игры; если ты решил их нарушить, то должен это сделать так, чтобы никто из твоих соперников ничего не заподозрил. В этом и состоит весь риск. Само собой нечестно пытаются действовать и остальные, но на тех же принципах, не пойман – не вор. Тот же, кто попадется, дает остальным повод обойти все соглашения. Нашей стране совершенно не выгоден вариант, где против нее действовали бы, не считаясь с ее интересами. Если о комплексе узнают, то это станет политическим поражением и, хотя официально ничего предъявить не смогут, намек по дипломатическим каналам дадут совершенно недвусмысленный.