Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

Батчер Джим

Фитц сморщил нос.

– По крайней мере, съешь чертов сэндвич на дорогу.

В животе у Фитца громко заурчало, и он вздохнул:

– Угу. Ладно.

Фитцу пришлось ждать минут пять, пока ему открыли. И сделал это пожилой мужчина с кислой физиономией, в тяжелом коричневом халате, отдаленно напоминавшем монашескую рясу. Его звали отец Пауло, и он относился к себе очень серьезно.

Фитц сказал, что ему нужно поговорить с отцом Фортхиллом и что это вопрос жизни и смерти. Ему

пришлось несколько минут подкреплять свое заявление аргументами, и только тогда отец Пауло со вздохом впустил его в дом.

– Стой здесь! – строго велел Пауло, наставительно указывая пальцем на Фитца.

Парень потоптался на месте и кивнул.

– Ясно, – сказал он и тут же сделал пробный шажок в сторону.

Священник уже собирался выйти из прихожей, но смерил мальчишку взглядом, суровости которого позавидовал бы и кардинал.

Вообще-то, нехорошо было подрывать авторитет Пауло гнусным смешком, но я не удержался. Очень все это получилось комично.

Не прошло и нескольких секунд, как в прихожую вошел Фортхилл, в темном халате поверх фланелевой пижамы. Обут он был в пушистые шлепанцы, а волосы вокруг тонзуры торчали под всеми мыслимыми углами. Его ярко-голубые глаза без привычных очков немного слезились. Секунду-другую он подслеповато всматривался в Фитца.

– Могу я чем-то тебе помочь, сын мой? – поинтересовался он.

– Гарри Дрезден сказал, что можете, – ответил Фитц.

Фортхилл приподнял брови:

– А! Если так, идем со мной.

Фитц огляделся по сторонам и кивнул:

– Угу.

Фортхилл поманил Фитца и повел его по коридорам в скромно обставленную комнатку, служившую ему кабинетом и спальней. Площадью она не превышала десяти квадратных футов, и ее обстановка состояла из кровати, стола, стула и пары ламп. Фортхилл пригласил Фитца войти и закрыл за ним дверь.

– Будь добр, садись, сын мой.

Фитц еще раз огляделся по сторонам и сел на стул. Фортхилл кивнул и присел на край кровати.

– Сначала о главном, – произнес он, хитро сощурившись. – Как лучше поступим: чтобы начал разговор я, а ты смог бы вставить ехидный комментарий насчет католических священников и педофилии или ты сам начнешь беседу так, как считаешь нужным?

Фитц пару раз моргнул:

– Что?

– Подобные комментарии сейчас в моде. Мне не хотелось бы лишать тебя возможности развлечься.

– А… Хм… Да нет, отче, все в порядке.

Фортхилл серьезно кивнул:

– Как считаешь нужным. Что ж, тогда, возможно, нам стоит побеседовать о твоих проблемах?

– Идет.

– Раз так, – продолжал священник, – не расскажешь ли ты для начала, когда Дрезден посоветовал тебе обратиться сюда за помощью?

– Э-э-э… – замялся Фитц и оглянулся, словно искал меня взглядом.

– Отвечай, – сказал я ему. – Скажи ему правду. Все в порядке.

Фитц сделал глубокий вдох, словно собирался броситься в омут.

– С

полчаса назад, отче.

Брови Фортхилла сложились на лбу треугольником.

– Да?

– Ну… да, – подтвердил Фитц, беспокойно шаря взглядом из стороны в сторону. – Я… это… слышу умерших людей.

– Должно быть, это действует на нервы.

– Я не псих, – поспешно заявил Фитц.

– У меня и в мыслях ничего такого не было, сын мой, – заверил его Фортхилл.

Фитц подозрительно покосился на собеседника:

– Вы мне верите?

Старый священник одарил его мальчишеской улыбкой:

– Мне хорошо известны сверхъестественные аспекты жизни нашего города – равно как и то, что последние месяцев шесть или около того улицы его сделались особенно опасны.

– Это… очень мягко сказано, отче, – сказал Фитц.

Священник кивнул.

– Уверен, твой личный опыт не из легких, – заметил он. – Не буду отягощать его еще и моим недоверием.

Фитц на мгновение прикусил губу:

– Угу.

– Еще мне известно, – продолжал Фортхилл, – что тень Дрездена продолжает принимать участие в наших делах. Я так понимаю, ты именно с ней разговаривал?

– Угу.

Фортхилл кивнул и обвел комнату взглядом:

– Он… он ведь здесь, с тобой?

– Ух ты! – восхищенно произнес я. – Очко в пользу Фортхилла.

– Угу, – со вздохом подтвердил Фитц. – Он… вроде как болтает без умолку.

Фортхилл усмехнулся:

– Он вообще отличается… то есть отличался настойчивостью.

– Он и сейчас такой, – согласился Фитц.

– Ясно, – сказал священник. – Сын мой, уверен, ты сам понимаешь, какое сейчас опасное время. Боюсь, мне придется попросить этого… духа каким-нибудь образом доказать, что он действительно тот, за кого себя выдает.

Фитц устало посмотрел на священника, потом огляделся по сторонам:

– Вы слышали?

– Угу, – подтвердил я, подошел к противоположной стене и просунул сквозь нее голову.

С той стороны находилось темное пространство, потайная кладовая, в которой едва помещалось два небольших шкафчика. Про эту кладовую не знал никто, кроме самого Фортхилла, но когда я работал на архангела, мы с Майклом Карпентером видели, как Фортхилл отпирает тайную дверцу.

– Подойди сюда, – сказал я. – Постучи в стену, вот здесь. Фортхилл поймет, что это означает.

– Э-э-э, чувак, – проговорил Фитц. – Я же не вижу, где вы находитесь.

Я вздохнул:

– Ты слышишь мой голос?

– Угу, – кивнул он. – Только он… вроде как бестелесный. Словно как ниоткуда.

Что ж, это было не лишено логики. Мой голос доносился до него не физически. Способность Фитца ощущать духов проявлялась в том, что его мозг воспринимал мои слова как сигналы, получаемые органами слуха.

– Хм, ладно, – кивнул я. – Подойди к стене, дальней от входа, – ты входил через дверь прямо на нее.