Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура

Батчер Джим

– Дашь ли ты мне право свободного выхода – под свое слово?

– Считай, я дал слово.

– Раз так, и я обещаю не трогать тебя сейчас.

– Как скажешь, – отозвался я и понизил голос до едва слышного шепота, услышать который мог один Томас. – Следи за ними в оба. Они устроят подлянку при первой же возможности.

– Тогда зачем предоставлять им эту возможность? – так же тихо спросил Томас.

– Затем, что из разговора с ними мы можем узнать что-нибудь важное. Допрашивать трупы сложнее. Поменяйся местами со мной.

Мы поменялись местами – теперь

мой посох целился в сторону лестницы, по которой спускалась богомолоподобная тварь. Она пригнулась на верхней ступеньке из тех, с которых она могла осмотреть вестибюль. По ее внешности я бы даже не предположил, что всего несколько минут назад ее расколошматили до состояния гамбургера пули из ружья Гард.

Так вот, она пригнулась – движением, в котором не было ничего человеческого – и склонила голову почти под прямым углом, сначала в одну сторону, потом в другую. Затем живот ее вздулся. Мгновение мне казалось, что ее вот-вот вырвет, тем более что изо рта у нее показалась какая-то желто-розовая слизь. Вместо этого тварь подняла клешни, схватилась ими за голову и, словно кожуру, ободрала ее со слизи – таким движением обычно надевают свитер со слишком узким горлом. Из слизи возникло человеческое лицо, а куски хитиновой оболочки головы свесились на грудь и на спину динарианца.

Динарианец… нет, динарианка производила бы впечатление пятнадцатилетней девочки, когда бы не волосы – серебристые, короткие, липнущие к черепу. У нее оказались великолепные большие зеленые глаза, да и лицо симпатичное, с изящным остреньким подбородком, чистой бледной кожей и высокими скулами. Вторая пара зеленых глаз и знак Падшего ангела слабо светились у нее на лбу.

Она медленно улыбнулась.

– Цепи я не ожидала. Мне казалось, ты предпочитаешь огонь и силу.

– Ты стояла на одной моей знакомой, – сказал я. – У меня не было желания испепелять ее или пробивать ею стену.

– Глупо, – пробормотала девушка.

– Я пока здесь.

– Но и я тоже.

– У тебя пять секунд на то, чтобы перейти к делу, – буркнул я. – Я не собираюсь позволять тебе тянуть время, пока твои дружки занимают позицию для атаки.

Девица-Богомол сощурила глаза. Вторая пара глаз на лбу тоже сощурилась. Чертовски неуютно. Она кивнула в сторону Хендрикса и Гард.

– Мое дело связано с ними. Не с тобой, о Страж Белого Совета. Отдай их мне. Ты можешь уйти с миром. Как только эти двое будут мертвы, я соберу своих соплеменников, и мы покинем город, не причиняя вреда невинным.

Я хмыкнул:

– Что, если они нужны мне живыми?

– Если хочешь, я могу подождать, пока ты не допросишь их.

– Угу, только этого мне не хватало: чтобы вы маячили у меня за спиной.

Она подняла клешню:

– Даю тебе свое слово: ни тебе, ни твоему спутнику не причинят никакого вреда.

– Соблазнительно, – заметил я.

– Возможно, мне следует прибавить и материальное поощрение для тебя? – спросила Девица-Богомол. – Я заплачу двести тысяч наличными.

– Какого черта тебе это нужно?

Она пожала плечами:

– Мой конфликт происходит с Бароном-выскочкой

и его подчиненными, не с Белым Советом. Я предпочитаю демонстрировать уважение к твоим коллегам, нежели идти на ссору с ними из-за твоей смерти.

– Ну-ну.

Улыбка ее сделалась чуть резче.

– Если тебе угодно, я могу предложить и развлечься – когда мы покончим с этим делом.

Я хрипло хохотнул.

– Ого, – произнес я, продолжая смеяться. – О-го-го. Надо же, как смешно.

Она уставилась на меня, удивленно моргая. Выражение ее лица вызвало у меня новый, еще более громкий взрыв смеха.

– Ты… ты хочешь, чтобы я… Адские погремушки, неужели ты думаешь, что я не знаю, что случается с самцом богомола, стоит ему сделать свое дело?

Она злобно оскалилась. Зубы ее оказались блестящими, черными.

– Ты хочешь, чтобы я верил тебе, – продолжал я, не переставая смеяться. – И ты рассчитываешь, что, если помашешь у меня перед носом звенящим или шуршащим, ты получишь все, что хочешь? Господи, прелесть какая… так и хочется положить тебя в карман на память.

– Не оспаривай того, что принадлежит мне, чародей, – огрызнулась она. – Я все равно получу их. Заключи со мной соглашение. Я буду соблюдать его условия.

– Угу, – кивнул я. – Я уже видел, как твои приятели держат свое слово. Давай-ка лучше я сделаю тебе встречное предложение. Верните мне Марконе целым и невредимым и немедленно убирайтесь из города, и тогда я сохраню тебе жизнь.

– Допустим, что мы примем твое предложение. Почему я должна верить, что ты позволишь нам уйти с миром?

Я одарил ее слабой улыбкой и вспомнил слова давно погибшего друга.

– Потому что я знаю, чего стоят твои слова, динарианка. А ты знаешь, чего стоят мои.

Мгновение она молча смотрела на меня.

– Я посоветуюсь со своими спутниками и вернусь через пять минут.

Я кивнул. Она отозвалась тем же жестом и начала подниматься обратно по лестнице.

Она скрылась из виду. Где-то наверху лязгнуло разбитое стекло.

А потом что-то красно-черное молнией слетело по лестнице и устремилось на нас под хор адских воплей с улицы.

Коварство срабатывает неважно, если противоположная сторона ожидает этого, а я держал заклятие наготове с той секунды, как Девица-Богомол повернулась к нам спиной. Она не добежала еще до нижней ступеньки, а я уже вскинул свой посох.

– Forzare! – провозгласил я.

Мощная струя кинетической энергии ударила в нее и отшвырнула прочь. Долетев до верхней площадки, она не остановилась, а со зловещим хрустом пробила стену и исчезла из вида.

Что ж, за дело. Что-то ворвалось в дверь, и Томас встретил это что-то саблей и пистолетом. Я не успел разглядеть этого хорошенько, но у меня сложилось впечатление об этом как о чем-то со спиральными рогами и зеленой чешуей. Я накачал в посох побольше энергии, нацелил его на стену и, повторив слово заклинания, разрядил энергию – не мощной струей, а медленным, ровным потоком, после чего добавил еще немного, превратив его в широкую, прижатую к наружной стене пружину.