Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Спасибо тебе за это. За понимание.
— Разумеется, — ответил я. Я подал ей руку и повёл к выходу из своей берлоги.
(Слово «берлога» в моей голове звучало куда лучше, чем «апартаменты».)
Уже в дверях она посмотрела на меня:
— Могу я задать вопрос?
— Разумеется.
— Ты собираешься подчиняться Мэб?
Мой мозг начал спотыкаться и бегать кругами при одной мысли о том, что Мэб попросила меня сделать. Но я заставил его сесть и начать дышать в бумажный пакет, а потом уже задуматься об этом на секунду.
— Может быть. А может, нет.
— Почему? —
Я пошатнулся. Казалось, всего одно слово ударило меня промеж глаз клюшкой для гольфа. Сарисса ударила именно в то, что меня больше всего беспокоило в приказе Мэб.
Почему? Почему именно сейчас, а не шесть месяцев или лет сто назад? Почему сегодня, а не завтра? Проклятье, почему я должен делать это в первую очередь? Единственная причина, по которой Зима и Лето нуждались в Рыцарях — это потому, что Королевам Феерии было запрещено непосредственно своими руками убивать любых смертных, и им нужен был для этого убийца. Но Мэйв не была смертной. Как бы Мэб ни беспокоилась, Маленькая Мисс Блестящая Промежность попадала под понятие «честной игры».
Почему?
— Пока не уверен, — сказал я. — Но, чёрт побери, я собираюсь это выяснить.
Глава 9
— Кот Ситх, — позвал я, как только Сарисса ушла.
Прямо за моей спиной раздался голос:
— Да, сэр Рыцарь?
Я дернулся, но не стал озираться, как напуганный тинейджер. Я повернулся очень стильным движением в стиле Джеймса Бонда, в соответствии со своим смокингом, увидел его и сказал:
— Чёрт побери, ты всегда приходишь вот так?
— Нет, — ответил малк. Он сидел на спинке дивана, на котором только что сидели мы с Сариссой. — Обычно я вообще не говорю. Я просто прихожу.
— Ты в курсе моего задания? — спросил я.
— Я знаю, что тебе были даны указания. Я здесь, чтобы облегчить тебе их исполнение.
Я кивнул.
— Мне нужно вернуться в Чикаго. Прямо сейчас. И мне нужна машина.
Кот Ситх развернулся и спрыгнул на пол коридора, ведущего в мою спальню. Он остановился возле двери бельевого шкафа и хлестнул хвостом, затем посмотрел на меня:
— Готово.
Я нахмурился. А потом пошёл к шкафу и открыл дверь.
Осенний воздух, влажный и спёртый по сравнению с воздухом Арктис-Тора, хлынул в мою берлогу. Огни светились и переливались по ту сторону двери, и мне потребовалось поморгать несколько секунд, чтобы привыкнуть и понять, что я был ослеплён обычными уличными фонарями. Внутри моего бельевого шкафа был кусок тротуара и Мичиган авеню с витринами бутиков напротив.
Я моргнул несколько раз. Ситх открыл Путь между Феерией и Чикаго.
Мир духов, Небывальщина, огромен настолько, что невозможно представить. Феерия — всего лишь его часть, занимающая, по большей части, те сферы мира духов, что наиболее приближены к миру смертных. География мира духов разительно отличается от реального мира. Различные места мира духов соединяются с местами реального мира со схожей энергетикой. Так что тёмные и жуткие места Небывальщины будут вести в тёмные и жуткие
И моя долбаная кладовка в Арктис-Торе была напрямую подключена к Мичиган авеню, к готическому каменному зданию через улицу от Старой Водонапорной Башни. Была ночь. Периодически мимо проезжали автомобили, но, кажется, никто даже не обращал внимания на открытый портал в самое сердце Зимы. Арктис-Тор был изолировал в Небывальщине и труднодоступен без помощи изнутри. Даже использование Путей занимало некоторое время, так что я ожидал что-то вроде похода в реальный мир.
— Как? — тихо спросил я.
— Это сделала Её Величество, — ответил Ситх.
Я присвистнул. Умышленное создание прохода, ведущего из определённого места в другое определённое место требовало огромного количества энергии, настолько, что даже чародеи Белого Совета редко могли с таким совладать. Я видел подобное всего раз в жизни, год назад, в Чичен-Ице.
— Она это специально сделала? Для меня?
— Разумеется, — сказал Ситх. — На самом деле, на данный момент, это единственный путь из Феерии или в неё.
Я недоумевающее заморгал:
— Ты имеешь в виду Зиму?
— Феерию, — заявил Ситх. — Всю.
Я поперхнулся:
— Постой. Ты хочешь сказать, что вся Феерия блокирована?
— Верно, — подтвердил Ситх. — До рассвета.
— Почему? — спросил я.
— Кое-кто решил, что было бы неплохо дать тебе фору, — с этими словами Ситх спокойно вышел сквозь дверной проем наружу. — Ваша машина, сэр Рыцарь.
Я шагнул через порог прямо в атмосферу Чикаго, и она встретила меня миллионом ароматов, звуков и ощущений, которые были мне так же близки и знакомы, как собственное дыхание. После холодной и безжизненной тишины Арктис-Тора я ощутил себя на арене цирка во время представления. Слишком много звуков и ароматов, слишком много цвета и движения. Арктис-Тор был тих, как самая глубокая ночь полярной зимы. А Чикаго… был самим собой.
Я вдруг понял, что очень быстро моргаю.
Дом.
Я знаю. Это банально. Тем более, что ни один вменяемый человек не назвал бы Чикаго ярким, колоритным городом. Это логово преступности и коррупции. И одновременно это памятник архитектуры и предпринимательства. Чикаго жесток и опасен, но это также центр музыки и искусства. Хорошее и плохое, ужасное и возвышенное, монстры и ангелы — всё это было здесь.
Звуки и запахи вызвали лавину воспоминаний, от интенсивности которых я вздрогнул. Я почти не заметил автомобиль, который свернул на обочину рядом со мной.
Это был кадиллак — древний катафалк со скруглёнными крыльями, должно быть его собрали в эпоху после Второй мировой. Он был окрашен в иссиня-черный цвет, электрические огни отражались в нем с пурпурным оттенком. Он дернулся и пьяно рванул по улице, развернулся, почти задев ограничитель, потом с ревом газанул в мою сторону, ударил по тормозам и промазав мимо меня остановился примерно в дюйме от цепной ограды.
— Нуждаетесь ли вы в чем-нибудь еще, сэр Рыцарь? — спросил Кот Ситх.
— Пока ничего, — сказал я настороженно. — Так. А кто за рулем этой штуки?