Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15

Батчер Джим

Когда я отъехал от города на расстояние, достаточное для того, чтобы начать звать мою крестную, солнце уже село, хотя занавешенное облаками небо на западе все еще светилось красками догорающего костра. Я свернул на старую, поросшую травой гравийную дорогу, которая вела к начатой и брошенной стройке. Место это пользовалось популярностью у местной молодежи, которые болтались здесь, потребляя нелегальные вещества различной крепости, поэтому повсюду в изобилии валялись пустые пивные банки и бутылки.

Мы с Мышом оставили машину на дороге, прошли ярдов пятьдесят по тропе между деревьями

и густым подлеском и оказались на берегу озера. В одном месте суша выдавалась в озеро, выступая из воды на какие-то десять или двенадцать дюймов.

— Подожди здесь, — сказал я Мышу, и пес послушно уселся в самом начале маленькой косы, беспокойно глядя мне вслед и поводя ушами на лесные шорохи. Я дошел до края полоски суши, в точку, где сходились земля, вода и небо, и холодный озерный ветер ударил мне в лицо, раздувая куртку и угрожая сбить с ног. Я поморщился, оперся на посох и сосредоточился, выкинув из головы боль в ноге, страх, роившиеся в голове вопросы. Я собрал волю воедино и запрокинул лицо к ветру.

— Леанансидхе, — негромко выкрикнул я. — Прошу тебя, о явись, дабы вести речи со мной.

Я вложил в эти слова свою волю, свою магию, и они зазвенели от наполнившей их энергии, отразились эхом от поверхности озера, взвились с порывами ветра, сотрясли полоску земли, на которой я стоял.

А потом мне оставалось только ждать. Я мог бы повторить призыв, но моя крестная наверняка услыхала уже меня. Если она собиралась прийти, она придет. Если нет, сколько бы я ни повторял эти слова, сколько бы энергии в них ни вкладывал, это не заставит ее передумать. Ветер крепчал и становился все холоднее, срывая с озера капли и швыряя их мне в лицо. Один порыв ветра донес до меня свист пролетавшего в небе лайнера, другой — одинокий гудок товарного состава. Где-то далеко на озере несколько раз ударил колокол, и его тоскливый звон напомнил мне погребальный. Если не считать этого, ничего не происходило.

Я ждал. Тлеющие угли заката на горизонте постепенно померкли, оставив за собой слабые багровые отсветы. Черт. Она не придет.

Не успел я повернуться, подумав это, как вода у моих ног взвихрилась, и на поверхности воды медленно выросла переливающаяся, сыплющая брызгами спиральная колонна. Пена накатила на нее и отступила, открыв взгляду женскую фигуру — сначала бледные босые ноги, потом длинное, изумрудно-зеленое средневековое платье. Платье подхватывалось на талии плетеным серебряным шнуром, на котором висел слегка изогнутый нож из темного стекловидного материала.

Когда пена прокатилась по лицу женщины, я ожидал увидеть алые вьющиеся волосы моей крестной, ее янтарные кошачьи глаза, ее черты, на которых не читалось ни единой эмоции, только спокойное осознание собственного совершенства.

Вместо этого я увидел длинную, бледную шею, глаза такого оттенка зеленого, какой не найти в природе, сколько ни ищи, и длинные, шелковистые волосы чистейшего белого цвета, подхваченные кольцом из розовых побегов, скованных блестящим льдом. Прекрасную, хрупкую, беспощадную.

За моей спиной, на берегу Мыш испустил негромкий, клокочущий гортанный рык.

— Приветствую, смертный, — произнесла женщина-фэйре. От голоса ее содрогнулись вода, и земля, и небо. Я ощутил

вибрацию ее голоса в окружающих меня стихиях не менее отчетливо, чем услышал.

Во рту у меня пересохло. Я оперся на посох, чтобы не потерять равновесия, и отвесил в ее направлении галантный поклон.

— Мои приветствия, Королева Мэб. Я прошу вашего прощения. В мои намерения не входило беспокоить вас.

В голове роились тем временем панические мысли. На мой призыв явилась сама Королева Мэб, и это было чертовски плохим знаком. Мэб, правительница Зимней Династии сидхе, королева воздуха и тьмы, не относилась к самым симпатичным мне особам. Из всех обладающих властью существ, которых нужно бояться как огня, она была одной из самых опасных — за исключением архангелов и древних богов, конечно. Как-то раз я использовал свое чародейское Зрение, чтобы увидеть Мэб, открывающую свое истинное лицо, и это зрелище едва не стоило мне рассудка.

Мэб даже сравнивать не стоит с ничтожными смертными вроде Гривейна, или Коула, или Собирателя Трупов. Она на несколько порядков старше, безжалостней и смертоносней, чем они смогли бы стать, если повезет.

И я оказал ей услугу. Две, если быть точным.

И еще две оставался ей должен.

Долгую, мучительно-долгую секунду она смотрела на меня, а я старался не смотреть на ее лицо. Потом она негромко усмехнулась.

— Беспокоить меня? Ни в коем случае. Я здесь единственно затем, чтобы исполнить обязанности, которые должна исполнять сама, лично. Не твоя вина в том, что зов твой коснулся моих ушей.

Медленно, продолжая избегать ее глаз, я выпрямился.

— Я ожидал, что явится моя крестная.

Мэб улыбнулась. Зубы у нее были маленькие, белые, с аккуратными острыми клыками.

— Увы. Леанансидхе в настоящий момент находится в заточении.

Я едва не задохнулся. Моя крестная считалась при дворе Зимних весьма и весьма влиятельной особой, но по степени могущества не шла ни в какое сравнение с Королевой Мэб. Если Мэб решила сместить Леа, помешать этому не могло ничто — и почему-то мысль об этом привела меня в ярость, пусть и лишенную всякой логики. Конечно, Леа и сама далеко не подарок. Конечно, на протяжении нескольких последних лет она несколько раз пыталась поработить меня. И все же, при всем при этом, она оставалась моей крестной, и мысль о том, что с ней что-то случилось, разозлила меня.

— Что стало причиной ее заточения?

— Я не терплю, когда кто-либо бросает вызов моей власти, — ответила она, и бледная рука потянулась к рукояти висевшего на поясе ножа. — Определенные события уверили ее в том, что она не связана более моими словом и волей. Что ж, сейчас она на собственном опыте познаёт, что это не так.

— Что вы с ней сделали? — спросил я. Боюсь, не слишком почтительно.

Мэб рассмеялась, и смех ее звучал звонче серебряных колокольцев, слаще меда. Он рассыпался по волнам, и по земле, и по ветру, и от звуков его волосы стали дыбом, а сердце забилось в неясном предчувствии. Странное давление сгустилось вокруг меня, словно меня заперли в крошечную каморку. Стиснув зубы, я дождался, пока смех стихнет, стараясь не выказать того, что он делал со мной.