Архон
Шрифт:
Джамиль насторожился, обернулся, растолкав людей, пробился к выходу и выругался.
В темной гавани плясали яркие языки пламени. Навстречу луне поднимались клубы дыма. Слоны на пляже в панике трубили.
Мирани прижала ладони к губам. Огненные корабли!
— Ты наслал на мой флот корабли-поджигатели! Ты с ума сошел? — Джамиль кинулся на Аргелина, но в тот же миг стражники схватили и принца, и его свиту. Генерал холодно улыбнулся.
— Да, повелитель. Можешь отсюда полюбоваться, как они горят.
Разве
В нем не было жизни — только воздух и вода, — и оно не чувствовало боли. Но могло его убить. Сетис кричал, вырывался, лягался, кусался. Где-то в глубине пещеры Орфет сражался с толстой пьяной тенью, а Лис осторожно кружил напротив своего увертливого двойника. Только Шакал и его отражение спокойно стояли и разглядывали друг друга. Похоже, они даже завели разговор.
Алексос спрыгнул к водоему и присел на корточки, провел пальцами по воде.
— Я тоже должен быть здесь, — сказал он.
Из глубины, словно через замочную скважину, на него глядел громадный глаз.
Джамиль побледнел от ярости.
— Когда Император услышит…
— Твой флот еще может спастись бегством. Если у них хватит ума, они так и сделают.
— Они меня не бросят.
— Эти корабли доверху полны горючей смолы. Ветер гонит их в море. Они вынуждены будут бросить тебя, Жемчужный Принц, и ты останешься у меня в заложниках. — Аргелин приблизился к более рослому принцу вплотную. — А если Император захочет вернуть своего драгоценного племянника, пусть соглашается на мои условия. Мои и Бога. — Он обернулся к Гермии. — Теперь надевай маску на новую Гласительницу и помалкивай! Твои слова меня больше не интересуют. Никакие!
Гермия посмотрела на Мирани, потом на Девятерых. На миг Мирани даже пожалела ее. Гермия вскинула голову и водрузила маску, но не на Мирани, а на свое собственное лицо, и заговорила через нее, и ее голос звучал странно, был быстрым и текучим. Она сказала:
— Да, мой господин. Тогда ты, наверное, не будешь возражать, если я расскажу про твой сон.
Аргелин злобно прошипел:
— Сейчас же снимите с нее эту дрянь!
Никто не шелохнулся. Гермия коснулась его щеки.
— Прошлой ночью, — прошептала она, — тебе приснилась Царица Дождя. Тебе снилось, что она взяла тебя за руки — вот так. Держала тебя и тянула вниз, под воду. О, ты дрался, ты боролся и хотел закричать. Но она заполнила тебе рот водой, залила тебе легкие и утащила в глубину. Утопила тебя, мой господин. Ты проснулся, мокрый от пота, хватая ртом воздух. Понимая, что ты мертв.
Она потянулась к нему и поцеловала. Но его лица коснулась только ледяная маска.
Аргелин побелел.
Мирани почувствовала, как ее щиколотки касаются чьи-то холодные пальцы. Она опустила глаза и ахнула.
Из трещины в скале поднималась вода.
От звезды не было никакого
— Архон! — крикнул он. — Помоги!
Уголком глаза он заметил, что мальчик смотрит в Колодец. Юноша поднял звезду.
— Бросить ее? Это и есть то, что я должен сделать?
Его двойник рассмеялся.
— Бросить? Разве ты когда-нибудь что-нибудь выбрасывал? Это же рубин, Сетис, он стоит кучу денег. Выкупи за него свою жизнь.
— Нет…
— Выкупи отца и Телию. Выкупи Мирани.
— Это не… Я не могу…
— Можешь. Сам знаешь, что можешь. — Двойник взял его за руку, пытаясь вырвать звезду. — Ты всё знаешь про себя. Ты бы убил мальчика, если бы знал, что тебе это сойдет с рук. Помнишь нож у веревки? Ты хотел, чтобы она лопнула. Хотел, чтобы веревка не выдержала…
— НЕТ!
Он оттолкнул двойника.
— Отдай звезду, — прошептал двойник, вздернув подбородок и склонив голову набок в нахальном жесте, который все ненавидели, а Сетис знал это и потому повторял его снова и снова. — Отдай.
Сетис облизал пересохшие губы и кивнул.
И бросил звезду в лицо самому себе. Она, словно вспышка, пронизала его отражение, обожгла болью, он вскрикнул, как будто воистину стал своим отражением. Потом звезда с шипением упала в колодец и исчезла.
Перед ним никого не было. На душе стало пусто.
Ему казалось, будто он отшвырнул прочь самого себя.
Аргелин схватил маску и сорвал ее с Гермии. Его руки дрожали от гнева, лицо побагровело, глаза пылали огнем. Он сунул маску в руки Мирани.
— Надень.
Она не шелохнулась.
— Надень, говорю!
Но Мирани не слушала его. Обернувшись к Гермии, она тихо прошептала:
— Как много времени прошло с тех пор, как мы были здесь вместе, ты и я.
* * *
Вода в Колодце кипела и подымалась.
— Брось туда звезду! Орфет! — закричал Сетис.
Музыкант и его двойник, пошатываясь, стояли на самом краю. Один из них, напрягая все силы, отвесил другому могучий удар; вода забулькала, и в тот же миг Орфет остался один. Он сгорбился, потом победоносно ухмыльнулся Сетису.
— Никто меня не одолеет, — прохрипел он. — Никто, даже моя треклятая никчемная натура.
Лису приходилось нелегко. Двойник прижал его к земле, он кричал, отчаянно вырывался. Голубая звезда выкатилась у него из кармана, Сетис подхватил ее и швырнул в Колодец.
В тот же миг на берегу остался один Лис, распростертый на мокрых камнях.
— Теперь у нас не осталось ничего, кроме последнего дара, — сказал Алексос, затем поднялся, вскочил на край Колодца. — Возьми того, кого ты выберешь, Царица Дождя. Решение всегда остается за тобой. И я больше никогда не украду его у тебя.
* * *
Аргелин развернулся.
— Возьмите оружие. Пора заканчивать этот балаган.
Один из солдат выбежал.