Арифмоман. Дилогия
Шрифт:
А, скажем, отрицательные числа в Озирии воспринимались с некой неприязнью. Мол, да, в некоторых вычислениях без этой гадости не обойтись, но желательно по возможности ее избегать. Обозначали их не просто (-1), как на Земле, а непременно (0–1).
Все эти мелочи сказались на результатах Эйхгорна — в своей группе он занял только третье место. По счастью, этого было достаточно — как и в остальных матчах, в финале участвовали шестеро.
И вот финал оказался поистине зубодробителен. Теперь уже задачи выбирал не распорядитель, но сами участники. Правда, давать нужно было не конкретные условия, а лишь общее
И здесь Эйхгорн вырвался вперед. Да как вырвался! Не испытывая угрызений совести, он сразу использовал запрещенный прием, потребовав от распорядителя… кубическое уравнение.
Когда он это произнес, по трибунам прокатился гул. Взволнованный, удивленный, возмущенный — все разом. В Озирии ведь до сих пор не нашли способа решать кубические уравнения. Знали методы для некоторых частных случаев, но общее решение все еще не открыли.
И теперь, когда какой-то иностранец оказался столь дерзок…
Но вдвое сильнее был гул, когда Эйхгорн с легкостью решил первое из уравнений, данных распорядителем! А потом второе! Третье! В задачах, выбираемых другими участниками, он двигался наравне с остальными, но как только выбор переходил к нему — гарантированно получал очко, еще немного вырываясь вперед.
— Аль-джебр! — картинно выкрикнул Эйхгорн. — Аль-мукабала!
Сейчас он чувствовал себя почти что настоящим волшебником.
Ничего удивительного, что в этом турнире он стал бесспорным победителем. Занявший второе место Тартак отстал на целых три очка.
Получая денежный приз, Эйхгорн все же испытал некоторую неловкость. Что ни говори, а выиграл он не совсем честно.
Однако другие участники так не считали. Эйхгорна шумно поздравляли, восхищаясь его математическим гением. Едва соревнование окончилось, все сразу бросились к его доске, желая узнать, как решаются кубические уравнения, но большую часть вычислений Эйхгорн делал в уме. Того немногого, что он все же написал, было недостаточно.
— Вы и в самом деле заслуживаете победы, мэтр, — задумчиво произнес Тартак. — Однако я льщу себя надеждой, что мне все же удастся взять реванш. Вы ведь будете участвовать и в следующем турнире?
— Обязательно, — пообещал Эйхгорн.
Он и в самом деле не собирался ограничиваться одной победой. Двадцать золотых кругов, что ему только что вручили, — серьезная сумма, но на задуманный проект нужно раз в десять больше.
А значит, придется продолжать.
— Замечательно, — кивнул Тартак, внимательно глядя на Эйхгорна. — Тогда увидимся через луну, мэтр.
Глава 43
Пошла уже четвертая неделя с тех пор, как Эйхгорн прибыл в Озирию. Давно уже скрылся за горизонтом Алатус, озирцы возвратили теплые одеяла в сундуки, а на улицах снова появились пьяные философы.
За проведенное в этой стране время Эйхгорн обзавелся знакомствами, в том числе и с очень полезными людьми. Победа на математическом турнире принесла ему не только деньги, но и известность — многие считали своим долгом выразить почтение столь одаренному светилу.
А еще Эйхгорн неожиданно для себя зачастил в одеон. Тот самый, где спорили о всякой чепухе. На поверку оказалось, что это весьма интересно — главное, не воспринимать
Особым уважением пользовались краснобаи, способные защитить очевидную ахинею или опровергнуть очевидную истину. Когда какой-то математик сумел доказать, что дважды два — пять, все чуть с ума не сошли от восторга. Приглядевшись, Эйхгорн заметил в его построениях ошибку, которая и привела к такому результату, но не стал поднимать голос.
Очень уж радовалась публика.
Повидал Эйхгорн и прославленного магистра Воизамона. В его присутствии тот доказал, что на свете не существует островов. Ибо остров — это часть суши, со всех сторон окруженная водой, а полуостров — часть суши, окруженная водой со всех сторон, кроме одной. Но если мысленно разделить остров надвое, то мы получим два полуострова… а значит, островов не существует вообще! Всякий остров — это просто набор полуостровов!
Порой во время диспутов магистр ради забавы менял стороны. Он начинал доказывать одно, а заканчивал прямо противоположное — причем с равным усердием. Злые языки утверждали, что дело в его преклонном возрасте — мол, память уже слаба, так что несчастный просто забывает, о чем он говорил в начале.
Но высшей мудростью здесь считалась чистая логика. Правильная, безупречная… но при этом абсолютно бессмысленная. Если публика, оппонент, а в идеале даже ты сам понимают каждое слово в отдельности, понимают даже отдельные фразы, но никому невдомек, о чем же ты, черт возьми, говоришь… это и есть мудрость.
Это и есть философия.
Со временем Эйхгорн принялся диспутировать и сам. Теперь он вполне усвоил правила этой игры. При диспуте нельзя приводить практические доказательства — это проще всего. Нельзя ссылаться на авторитеты — мало ли что такой-то мудрец все это уже доказал? Докажи сам, причем другим способом! Используй логику, и ничего, кроме логики!
Логику Эйхгорн и использовал. Старался, по крайней мере. Например, прямо сейчас он диспутировал с одним философом о форме Парифата. Его оппонент утверждал, что тот — плоский круг, качающийся на волнах океана.
— Мы знаем, что Парифат твердый, — излагал свои аргументы философ. — Твердые тела неподвижны, если не оказывать на них воздействие извне. Однако бесспорный факт то, что на Парифате нередки землетрясения. Что является их причиной? Очевидно, что это океанские волны, бьющие в края парифатского круга!
— Мой уважаемый оппонент забывает о звездах над головой, — едко заметил Эйхгорн. — Достаточно немного передвинуться на север или юг, чтобы рисунок звездного неба изменился. Отправьтесь на портальную станцию и посетите несколько порталов в разных странах — и вы увидите такие созвездия, которых никогда не видно в Озирии. Может ли это быть, если Парифат плоский?
Оппонент Эйхгорна ненадолго призадумался и развел руками, признавая поражение. Его аргументы исчерпались.
Разумеется, все здесь и так прекрасно знали, что Парифат имеет форму шара. Это известно даже малым детям. Но за время, проведенное в Озирии, Эйхгорн понял, что истина как таковая тут мало кого волнует. Здешние мудрецы любят диспуты сами по себе, безотносительно к их предмету. Им важно не реальное положение дел, а красивые доказательства. Сумеешь убедительно доказать, что Парифат имеет форму банана — сорвешь аплодисменты.