Арифмоман. Дилогия
Шрифт:
— Вы оба неправы! — провозгласил третий собутыльник. — На самом деле все воде в воде… тьфу, язык мой!.. все дело в воде! Когда-то Парифат был сплошной водой с небольшим твердым ядром в центре, но вещества, выпадавшие из вод, оседали на дне и формировали сначала выпуклости, а потом, когда их стало особенно много — сушу!
Эйхгорн сам уже точно не помнил, каким образом оказался в этом кабаке и чего ради столько выпил. Из одеона он вышел рассерженным. Даже злым. Около часа потом бродил по улицам Гнозиата, разыскивая место для ночлега, и в конце
Почему именно геологическую? Эйхгорн понятия не имел. Просто вот так получилось.
Захмелел Эйхгорн неожиданно быстро. Сегодня он впервые попробовал слезы брайзола. Как оказалось, брайзол — вовсе не имя собственное, а копытное животное. Ничем не примечательное, если не считать слезной жидкости, содержащей немыслимое количество спирта и по крепости не уступающей хорошему виски. Ну а поскольку плачут брайзолы не слишком часто, их слезы считаются элитным алкогольным напитком, подаются в крошечных рюмочках и стоят больших денег.
Хотя на вкус так себе.
А еще сегодня Эйхгорн впервые встретил эльфа. Именно он прямо сейчас доказывал заплетающимся языком, что Парифат произошел из воды.
Возможно, на улицах Ибудуна и Гнозиата Эйхгорн видел и раньше — просто не обращал внимания. Чисто биологически они от людей отличаются минимально — разве что уши остроконечные.
Но при этом они обладают какими-то необычными свойствами. Вот взять хоть этого доморощенного геолога. Поначалу Эйхгорну показалось, что перед ним какой-то неземной, просто божественный красавец. Им хотелось любоваться, точно прекрасной картиной. Огромные эльфийские глаза затягивали, будто омуты.
И это при том, что Эйхгорн всю жизнь был стопроцентным натуралом!
Но длилось это ровно до того момента, как эльф опрокинул первую рюмку. После этого наваждение сразу рухнуло, и сказочный красавчик сменился неказистым замухрышкой. Очень тощий, почти безгубый, нос совсем крошечный, зато глазищи огромные. Словно сбежал из японского мультика.
И как подобный уродец мог казаться очаровательным?
— Так ты, значит, и есть эльф?.. — буравя его подозрительным взглядом, спросил Эйхгорн.
— Эльф, — кивнул тот. — Светлый.
— Светлый, гришь… Значит, темные тоже бывают?
— Бывают.
— А чем темные отличаются от светлых?
— Светлые пьют светлое пиво, а темные — темное.
— Правда, что ли?..
— Чистейшая правда, — заверил эльф, роняя лицо на стол.
— Эльфы… — хрюкнул второй собутыльник. — Совершенно не умеют пить… Пьянеют от одного запаха… Так на чем мы там остановились?.. А, да. Я говорю, что гигантские подземные туннели вырыли гигантские подземные чудовища! С во-о-от такими бивнями!..
— В моей родной стране тоже есть гигантские подземные чудовища, которые роют гигантские подземные туннели, — безучастно заявил Эйхгорн. —
Ночевал Эйхгорн в общей зале. Кабак, в котором он обсуждал геологию, по сути был не кабаком, а этаким заведением «все в одном». В просторном помещении стояли обеденные столы, в стенах имелись ниши для сна, а в центре вообще находился бассейн. Люди здесь ели, пили, спали, купались, занимались любовью — все в одном месте, нимало друг друга не смущаясь.
Любителям уединения здесь ловить нечего.
Когда Эйхгорн проснулся, за окном уже рассвело, а зала была почти пуста. В бассейне отмокал какой-то старик, выглядящий так, словно скончался неделю назад, за дальним столиком что-то жевали три потрепанные девицы, а по полу флегматично шаркала метлой уборщица. Эйхгорн нашарил под головой свой рюкзак, удостоверился, что ночью его не обокрали, попил водички и, широко зевая, побрел к выходу.
Только не очень хорошее самочувствие помешало ему сразу заметить две необычности. Первая — стрелка вормолеграфа равномерно пощелкивала. Едва-едва, но она явно регистрировала червоточину. Эйхгорн обратил на это внимание, уже переступив порог, очень заинтересовался, принялся осматриваться… и увидел вторую необычность.
Она занимала половину горизонта.
В первый момент могло показаться, что это туча. Громадная темная туча. Эйхгорну именно так в первый момент и показалось. Но небо вокруг было чистое-чистое, синее-синее, а очертания загадочного объекта были слишком четкими и правильными.
— Что это? — обратился к ближайшему прохожему Эйхгорн.
— Алатус, — безразлично ответил тот. — Нездешний?..
— Нездешний, — не стал отпираться Эйхгорн. — Что такое Алатус?
— Летающий остров. Каждые три года пролетает над Озирией.
— Летающий остров, — медленно повторил Эйхгорн.
— Хотя на самом деле это не совсем остров, — раздумчиво произнес прохожий. — Вроде бы там что-то вроде огромного летающего леса. Очень много небесных баньянов и пузырь-древ, разросшихся вокруг… летающего острова. Я не знаю подробностей, извини.
Еще несколько минут Эйхгорн просто неподвижно стоял и таращился на темную громаду. Судя по всему, она приближалась, но слишком медленно, чтобы заметить это невооруженным глазом.
Прохожие не проявляли никаких эмоций по этому поводу. Все вели себя как обычно. Разве что двое детей изумленно тыкали в Алатус пальцами, а молодая женщина что-то им объясняла.
А потом Эйхгорн вспомнил о показаниях вормолеграфа. Стрелка по-прежнему чуть заметно подергивалась. Инженер поднял руку, вытянул ее в сторону Алатуса… и ничего не изменилось.
Ну правильно, до этого аномального образования не менее десяти километров, а длина руки Эйхгорна не составляет и метра. Слишком ничтожная разница. Возможно, когда Алатус подлетит поближе…
Но Эйхгорн был почти уверен, что вормолеграф регистрирует именно его. Точнее, что-то на нем.
И он должен узнать, что именно.