Аристократ из прошлого тысячелетия
Шрифт:
Вторым занятием был как раз урок самого Потёмкина, который устроил нам допрос по бестиарию. Мне повезло, что профессор при выборе жертвы для очередного вопроса старательно обходил меня взглядом, за что ему большое человеческое спасибо. Всё занятие я успешно прикидывался ветошью и не отсвечивал, поэтому звонок воспринял как манну небесную.
Телефон всё молчал, на звонки Лебедева не отвечала, я уже сжимал несчастный аппарат до побеления пальцев. Кажется, я стал одержим одержимыми, иронично, ничего не скажешь. Надеялся, что немного сброшу напряжение у Серебрякова, к которому
Под завистливые взгляды однокурсников я покинул тренировочный полигон.
Не зная, куда себя деть, рванул в порт, надеясь, что там смогу загрузить себя работой. Но, добравшись до кабинета и сев в кресло управляющего, понял, что ошибся. Голова просто трещала от мыслей об одержимой девочке. Что там такое происходит, что даже при наличии паладина с девятой звездой они до сих пор не справились?!
Я пытался что-то делать, вставать, ходить, но в итоге метался как тигр в клетке. Предчувствие о чём-то мрачном, надвигающемся на всех нас, не опускало.
Поэтому зверем кинулся к вдруг звякнувшему телефону. Хвала всем тем богам, в которых я не верю, это была Лебедева! Я открыл сообщение и нахмурился.
«Всё плохо, девочку не спасти».
И даже в этом коротком тексте я иррационально чувствовал усталость Оксаны. Почему-то мне показалось, что она до сих пор не ложилась. Меня такая обречённость не устраивала. Правда, если девочка там уже прахом опала, то и от меня толку не будет. Но, судя по сообщению, всё ещё не настолько плохо.
— «Пришли фото» — написал я и принялся ждать.
Спустя полчаса, в ответ прилетел снимок. На фотографии было видно тело девочки лет так восьми, может, десяти, я плохо разбирался в возрасте маленьких детей. Но суть была не в этом, а в том, что всей видимой бледной коже расползались отвратительные тёмные пятна с рваными краями и жёлтой окантовкой. Очень характерный признак одной старой болячки, которую мне приходилось видеть в былые времена. Только вот даже тогда неизлечимой она не была. Стоило прояснить только один момент. И то так, больше на всякий случай.
— «Опиши её глаза», — попросил я Лебедеву.
— «Глаза у неё закрыты», — прилетел короткий ответ Оксаны.
— «Подними ей веки!» — мой зубовный скрежет, должно быть, было слышно из-за закрытой двери кабинета.
— «Здесь Светлый».
Спасибо, а то я не помнил, кто с тобой пошёл!
— «Я не об этом просил».
Через несколько минут, в течение которых я чуть не начал посылать молнии в стены, наконец телефон звякнул в очередной раз:
— «Белесые, как будто бельмо на них, зрачки еле угадываются и очень широкие».
Да, вот и он, последний недостающий штрих и то, что мне нужно было, чтобы исключить вторжение моих новых змеиных знакомых.
— «Я знаю, что это!».
Подождав пару минут, пока Лебедева выйдет из помещения, позвонил ей.
— Слушаю, — раздался её полный надежды, но невероятно усталый голос.
— Скажи
Оксана тут же сбросила звонок, я вернулся в кресло и сел ждать, уставившись невидящим взглядом в окно. В голове было тяжело и пусто одновременно. Тяжело от того, что девчонку было по своему жаль. Пусто же потому, что эта одержимость хоть и страшна по своей сути, но не имеет ничего общего с моими случаями.
Детская была буквально завалена всевозможными куклами и мягкими игрушками. Но при этом они не валялись, а были расставлены в особенном порядке, чтобы ни одна из игрушек не сидела одна. Сразу становилось понятно, что хозяйка очень любит своё плюшевое население.
Но сейчас небольшая, некогда светлая комната была переполнена скорбью. Бледная, почти сливающаяся с белыми простынями девочка лежала на кровати. Её тело с проступающими пятнами на коже мелко сотрясалось, дыхание было рваным и коротким, глаза закрыты, голова завалена набок.
Около кровати, как будто согнутые свалившимся на них горем, стояли родители. Меньшиков пытался как-то поддержать потерявшую лицо от слёз жену, но и сам был не в лучшем состоянии. Когда подобное творится с единственным ребёнком, спокоен ты не будешь.
— Я не знаю, чем здесь можно помочь, — Светлый уже в который раз разводил руками, пытаясь донести информацию до закрывшихся в своей скорби родителей.
— У меня есть версия, — отстранив от уха телефон, кинулась к нему Лебедева. — Я читала где-то о таком! Астральное тело девочки сейчас в другом измерении, и…
— И именно его атакуют, — быстро сообразил Светлый. — А что, вполне возможно, — пусть он и не слышал о таком, но в теории это было осуществимо. Да и других объяснений происходящего у лекаря всё равно больше не было. — Отойдите, — скомандовал он коротко.
Сел на пол рядом с кроватью, пространство вокруг него тут же выморозило от расходящейся от тела паладина силы. Меньшиков охнул, прижимая к себе жену, Лебедева любопытным взглядом уставилась на находящегося в астрале Светлого.
Какое-то время ничего не происходило, но вдруг голова паладина дёрнулась, из носа потекла кровь. На коже лица стали отчётливо проступать кровоподтеки. Он резко вышел из астрала, жадно хватая ртом воздух. Покачнулся, наклонился, упираясь руками в пол.
Лебедева тут же подбежала к нему, стараясь заглянуть в глаза.
— Есть две новости, — прохрипел он, поднимая на Оксану два зелёных омута. — Традиционно: хорошая и плохая. Хорошая — я знаю, где находится астральное тело вашей дочери, — паладин перевёл взгляд на Меньшиковых. — Плохая — я ничего не могу сделать. И никто не сможет. Разве что Ректор. Девочка в астрале, и сущности медленно поглощают её. И их там ненормальное количество. Настолько много, что я не смог пробиться и… — Светлый скривился. — Они сожрали моего астрального спутника, и даже этого им было мало. Его на моих глазах разорвали на мелкие кусочки. Давно я не чувствовал такого отката, — он поднялся, опёрся спиной на стену, приходя в себя.