Аристократ на отдыхе. Том 5

Рудин Алекс

— Да, — отозвался демон.

— Тогда воплощайся обратно в князя. Аномалия закрывается.

Голицын не умел воплощать демона мгновенно. Поэтому я снова увидел, как прозрачный силуэт демона сливается с фигурой человека.

Секунда, вторая — и мы с Голицыным остались в палате вдвоем.

— Убирай аномалию, Убийца, — сказал я демону Смерти.

Полупрозрачный купол дрогнул и исчез.

— Что мне теперь делать, Никита Васильевич? — растерянно спросил князь.

— В первую очередь — успокоиться, — хмыкнул я. — Если

не полезешь в аномалию, ликтор до тебя не дотянется. Полежи здесь еще несколько дней, приди в себя. А потом можешь выписываться. Главного лекаря я предупрежу.

— Думаете, он согласится меня отпустить? — засомневался Голицын.

— Уверен. Только больше не кидайся к ногам его величества с криками о помощи.

— Теперь меня к императору не подпустят, — печально сказал Голицын.

— Ну, было бы о чем грустить, — я пожал плечами. — Будет больше свободного времени. А с голоду ты не помрешь.

* * *

Я вышел из палаты, оставив князя Голицына наедине с его демоном и размышлениями о будущем. Ничего, разберутся, не маленькие!

А мне нужно было увидеть господина главного лекаря. Стоило сказать ему о том, что Голицын скоро выпишется из его владений. И предупредить, чтобы не вздумал ускорять выздоровление князя электричеством.

— Умник, покажи мне дорогу к кабинету маготерапевта, — сказал я демону-менталисту.

— Это в другом корпусе, Ник, — предупредил меня демон. — По коридору направо до лестницы. Потом надо спуститься на один этаж, и там будет застекленный переход.

Я повернул направо. Навстречу мне двое поваров в белых халатах и колпаках катили тележку, на которой торжественно громоздилась огромная кастрюля. На нижней полке тележки весело позвякивали алюминиевые миски.

По коридору разносился густой запах больничного супа.

— А я вечером в трактир, — долетел до меня обрывок разговора поваров. — На Гороховой такие кренделя пекут — язык проглотишь. Давай со мной! Посидим, водочки выпьем.

— Не могу, — печально отозвался второй. — Теща на даче ждет, картошку копать. Весной две недели на ее огороде спину гнул. И теперь опять.

— А ты откажись, — загоготал его собеседник. — Скажи, чтоб шла к демонам, старая чертовка!

— Она сама кого хочешь к демонам отправит, — вздохнул второй повар. — Осторожнее!

Я шагнул к стене, пропуская мимо тележку, которая едва меня не зацепила.

— Поберегитесь, ваша милость! — предостерег меня один из поваров.

Из-под сдвинутой крышки кастрюли поднимался пар — суп был горячим.

Я пошел дальше и услышал, как первый повар зло бросил в никуда:

— Ходят тут, работать мешают!

— Тише ты! — шикнул на него второй. — Услышит, не отбрешешься потом!

Я только усмехнулся. Проведи всю жизнь в этих желтых стенах среди спятивших магов — еще не так обозлишься.

Широкие пролеты лестницы были затянуты упругой металлической сеткой. Я спустился на один

этаж. На лестничной площадке мне встретилась низенькая пожилая женщина — она сосредоточенно прислушивалась к звону мисок, который доносился и сюда.

— Суп ел? — требовательно спросила меня женщина.

— Нет, — признался я.

— Молодец, — кивнула она. — Знаешь, что туда подмешивают?

Женщина легко взмахнула руками, как будто собиралась взлететь. И даже привстала на носки, но безрезультатно.

Я внимательно вгляделся в ее глаза и разглядел магический Дар Воздуха. А заодно — беспробудно спящего демона, которого усыпили магоцветом.

— Екатерина Дмитриевна, — раздался сверху строгий голос. — Обедать!

На лице женщины появилось обреченное выражение.

— Сиделка, — прошептала она. — Стерва!

— Екатерина Дмитриевна! — снова позвала невидимая сиделка.

Женщина кивнула мне и покорно побрела вверх по лестнице.

А я снова повернул направо, прошел светлым застекленным переходом и оказался возле нужной двери. К двери была прикручена табличка «Разумихин П. П. к. м. н. Прием с 15 до 19».

Из-за двери слышались негромкие голоса. Говорил один, а второй изредка вставлял что-то неразборчивое.

Я потянул дверь на себя и вошел в кабинет.

Господин главный лекарь, закрыв глаза, полулежал в широком и удобном кресле. В правой руке он держал бокал с янтарной жидкостью и медленно, веско рассказывал:

— … а ведь я мог бы в Императорской академии заседать. Не дали карьеру сделать, прирос я в этой лечебнице. Главным лекарем стал, а дальше не пускают. Теперь за Порфирия боюсь. Ну кто поверит, что Одержимых можно лечить разговорами? Не дадут ему докторскую защитить, так и останется здесь до старости, как я. А не надо спорить с авторитетами! Лечил бы, как все — так уже бы в университете преподавал.

Не открывая глаз, господин главный лекарь поднес бокал к губам и сделал глоток. Сидевший рядом на банкетке Родион Романович сочувственно кивнул:

— Правильно говорите.

Маготерапевт Порфирий Порфирьевич неподвижно сидел за рабочим столом, внимательно слушая отца. Заметив меня, он приложил палец к губам, а потом приглашающе махнул рукой.

Обогнув кресло, я подошел к нему.

— Это потрясающе, Никита Васильевич, — зашептал маготерапевт. — Он уже второй час говорит. Я столько узнал о нем… о нас. Спасибо вам!

— На здоровье, — кивнул я. — Что с пропуском для меня?

— Нужно, чтобы отец подписал. Он подпишет, не сомневайтесь! А я сам вам привезу пропуск, куда скажете. И за князя Голицына не беспокойтесь — создам лучшие условия. Я ваш должник, Никита Васильевич.

— Присмотришь за князем, и мы в расчете.

Порфирий Порфирьевич ловко поставил на стол начатую бутылку тороповского коньяка и чистый бокал.

Я нахмурился, но неугомонный Ксантипп тут же заныл:

— Никита! Всего глоточек!