Аристократ на отдыхе. Том 5
Шрифт:
Он повесил трубку и мрачно поглядел сквозь меня.
В дверь постучали:
— Разрешите, ваше благородие?
В кабинет протиснулся Максим. Одной рукой он прижимал к себе коробки с едой, придерживая их подбородком. В другой руке держал подставку со стаканами.
— Помогите, господин пристав!
Заужский помог ему поставить ношу на стол.
— Максим, узнай в какую больницу увезли Филиппова. Поезжай туда и возьми у него показания, как только лекари разрешат. Без них не уходи. Пусть Филиппов
— Так точно, ваше благородие!
Максим повернулся и вышел.
— Новые обстоятельства? — спросил я Заужского, делая глоток кофе и подвигая к себе коробку с горячим мясом. На стенках картонной коробки уже проступили жирные пятна.
— Скоро все выясним, — уклончиво ответил Заужский.
Он тоже взял кофе.
— Присоединяйся, — сказал я ему, кивнув на шашлык.
— Позже, — с сожалением сказал пристав. — Если заляпаю бланк, придется переписывать. Вы не возражаете, если я продолжу допрос?
— Давай, — кивнул я.
Шашлык был отменный. Из жирной свиной шеи, маринованной с чесноком, горчицей и красным перцем. В меру прожарен — сочный, но с хрустящей корочкой.
Я открыл вторую коробку — в ней оказались нарезанные дольками свежие и соленые огурцы, несколько небольших помидоров и пучок зеленого лука.
Объедение!
— Значит, вы не опознали нападавших? — спросил Заужский.
— Ты уже спрашивал, — напомнил я. — Нет, не опознал.
— А как вы думаете, что они делали в квартире Беловой?
Пристав не выглядел дураком. Версию с ограблением он отбросит быстро, если уже не отбросил — он ведь тоже видел, что в квартире ничего не тронуто.
Похоже, пора было начинать договариваться.
— У меня есть к тебе предложение, Лаврентий Павлович, — сказал я. — Давай поедим и побеседуем без протокола.
— Согласен, — поколебавшись, кивнул Заужский.
Убрал бланк в ящик стола и тоже подвинул к себе коробку с мясом.
— Я хочу с тобой договориться, — сказал я ему. — Я поделюсь с тобой своими догадками. А ты расскажешь мне, кто послал этих двоих на квартиру Киры. Думаю, скоро их опознают, и у тебя появится версия. Сообщи мне о ней.
— А почему вы думаете, что их туда послали? — спросил пристав, прожевывая мясо.
— Потому что они явно ждали Киру. В квартире ничего не тронуто. Они просто сидели и пили кофе. Зачем?
— Допустим, — кивнул Заужский. — И зачем они ждали Киру Андреевну?
— Не так быстро. Мы договорились?
Я пристально посмотрел на Заужского.
Он тяжело вздохнул и отодвинул от себя коробку с мясом.
— Нет, Никита Васильевич. Я не стану раскрывать ход следствия.
— Я тебя не тороплю, — улыбнулся я. — Подумай еще. И поешь. Это не попытка тебя подкупить, а просто угощение. Подумай вот о чем, Лаврентий Павлович — ты хочешь найти того, кто напал на твоих парней. А я хочу защитить свою девушку. Наши интересы совпадают, и вместе
Заужский внимательно смотрел на меня.
— Без моей помощи ты будешь топтаться на месте, — добавил я. — И скоро тебя отодвинут от дела. Насколько я понимаю, Крюков канал — это не твоя земля.
Я знал, что прав. Полицейский участок, в котором мы сидели, находился на Петербургской стороне, далеко от Крюкова канала.
— Давай сделаем так, — предложил я. — Ты поешь, запишешь мои показания, и я поеду домой. А завтра утром я тебе позвоню, и ты скажешь свое решение.
— Никита Васильевич, — уже сдаваясь, возразил пристав, — вы должны пообещать мне, что не устроите самосуд.
— Я обещаю тебе, что дело будет раскрыто. А с тобой, или без тебя — решай сам.
Где-то далеко хлопнула дверь. В коридоре послышалась возня, визгливый собачий лай и крики:
— Не положено! Гражданка, остановитесь! Куда вы?
Затем дверь распахнулась, ударив ручкой по стене. В кабинет стремительно ворвалась полная женщина с ярко накрашенными губами. Она прижимала к груди кудлатую собачонку размером с кролика. Собачонка заливалась злобным лаем.
За женщиной торопился мужчина средних лет — с залысинами и печально опущенным длинным носом.
— Дорогая, куда ты? — попытался он остановить женщину. — Сюда нельзя!
— Заткнись! — отрезала его решительная супруга.
Затем крепче прижала к себе собачонку.
— Тоби, помолчи, дорогой! Дай мамочке разобраться!
Она обвела нас свирепым взглядом.
— Кто из вас пристав?
— В чем дело? — спросил Заужский, поднимаясь из-за стола.
— Наш сын не пришел домой ночевать! А ваш жандарм не хочет принимать заявление! Это безобразие!
— Но послушайте… — начал Заужский.
В эту минуту собачонка учуяла шашлык. Энергично взбрыкнув лапами, она вырвалась из рук хозяйки, шлепнулась на пол и ринулась к приставу, не переставая оглушительно лаять.
— Тоби! — вскрикнула хозяйка.
Заужский оттолкнул собачонку ногой. Обиженно визжа, она отлетела в сторону.
— Лови Тоби, идиот! — заорала женщина на мужа.
Широко расставив руки, тот умудрился схватить вредную тварь. Она извернулась и ловко цапнула мужчину за палец. Мужчина вскрикнул и вцепился в шерсть пса.
— Дай его мне! — закричала женщина.
Мужчина пихнул ей собачонку. Женщина крепко прижала ее к груди и засюсюкала:
— Бедный, тебя напугали да? Вызовите лекаря!
— Зачем? — не понял Заужский. — Сейчас я перевяжу укус.
— Лекарь нужен Тоби! Ему надо продезинфицировать рот!
Подоспевшие жандармы вытолкали женщину в коридор. Я встал и плотно прикрыл дверь, чтобы хоть немного приглушить ее истеричные вопли.
Заужский устало посмотрел на меня.
— Такая работа, — вздохнул он. — Вот увидите, завтра она настрочит на меня жалобу полицмейстеру.