Аркан дьявола
Шрифт:
Это было последнее средство в арсенале фрау Вернер. Она не упускала случая пожаловаться на больное сердце, но по какой-то загадочной причине её приступы случались только в те моменты, когда Барбара капризничала. «Когда я умру, позвони в полицию, – говорила мать, ложась на диван. – Они приедут и заберут тебя в детский дом». Маленькую Барбару это безумно пугало. Она представляла, как окажется одна, на съёмной квартире, один на один с остывающим телом матери. И конечно же, соглашалась на всё – съесть кашу, выучить значения младших арканов Таро или собрать вещи для очередного переезда.
Барбара была готова к этому театру
– Если тебе плохо, вызови скорую. – Барбара развернулась и на негнущихся ногах вышла из кухни. Избавиться от чувства вины оказалось не проще, чем от раскалённой смолы, попавшей на кожу.
В полутёмной прихожей она нацепила кроссовки, схватила с крючка сумку и вылетела из квартиры. Она не помнила, как спускалась по лестнице, и, когда снова начала воспринимать реальность, обнаружила себя в нескольких кварталах от «Хмельного гуся».
На улице было безлюдно, кофейни и сувенирные лавочки только готовились к открытию. Мальчик лет десяти протирал столики, установленные под полосатым парусиновым тентом, чуть дальше пожилая пани устанавливала у входа в магазинчик доску с магнитами и стенд с наборами открыток. Она посмотрела на Барбару, и её взгляд задержался чуть дольше, чем требовалось, когда смотришь на случайного прохожего. Девушка понимала, что выглядит как человек, переживший жёсткую эмоциональную встряску, например чудом спасшийся из-под колёс автомобиля. Она прошла ещё немного и, когда плавный поворот улицы скрыл торговку сувенирами, привалилась к фонарному столбу. Сердце до сих пор пыталось выпрыгнуть из груди, и Барбара медленно сползла вниз, скользя спиной по гладкому столбу. Опустившись на корточки, она закрыла лицо ладонями и беззвучно разрыдалась.
Этот короткий разговор дался Барбаре тяжелее, чем она ожидала. Её как будто вывернули наизнанку, опустошили, а потом как попало запихнули содержимое обратно.
И самое отвратительное, что это ещё не конец. Барбаре, так или иначе, предстояло вернуться в квартиру над пивоварней, чтобы забрать вещи, деньги и документы. Второе и третье она собиралась попросту выкрасть. Барбара в жизни не видела своих документов, но знала, что они существуют. Ей вскоре исполнялось восемнадцать, и фрау Вернер могла навсегда проститься с главным своим кошмаром – что её дочь заберут социальные службы. Девушке предстояло ненадолго выйти из тени, добровольно прыгнуть в жернова кошмарной машины под названием «бюрократия», получить паспорт, а потом опять вернуться к цыганскому образу жизни. Так видела это фрау Вернер. И хотя необходимость обратиться в полицию пугала Барбару до чёртиков, она собиралась сделать это сама, без участия матери.
Барбаре повезло – пока она плакала, скрючившись у столба, улица оставалась тихой и пустынной. Вначале рыдания сотрясали её так, словно кто-то методично, раз за разом подносил к её рёбрам оголённый провод под напряжением. Спустя минут пятнадцать плечи перестали вздрагивать, а глаза просохли. Девушка поднялась, отыскала в сумке салфетки и шумно высморкалась. Бросив влажный комок в ближайшую урну, она медленно побрела в сторону исторического центра.
Барбара не готова была прямо сейчас вернуться на съёмную квартиру. Всё, что её ждало там, – скандал, угрозы и очередные манипуляции. Да и какой смысл? Фрау Вернер скорее съела бы документы
«Похоже, я поторопилась с разговором, – подумала Барбара, злясь на саму себя. – Стоило сначала найти свои документы, а потом уже говорить о переезде…»
Нацарапав на бочке «пивные руны», фрау Вернер выбила Барбару из равновесия, заставила совершить глупость. Но что сделано, то сделано. В крайнем случае можно выманить мать из дома и попросить Дейлинку выкрасть документы и наличные. Она производила впечатление девчонки, способной на рискованные поступки, а здесь, по сути, и риска-то никакого не было. Чего Эльза Вернер уж точно не станет делать, так это обращаться в полицию.
Барбара гуляла несколько часов, обдумывая своё положение, строя планы и просто злясь на мать. Она вспомнила, что так и не позавтракала, только когда в животе сердито заурчало. К этому времени ноги вынесли её в Пражский Град, к собору Святого Вита – впечатляющей готической постройке песчаного цвета. Его центральная башня, увенчанная остроконечной кровлей и зелёным шпилем, царапала затянутое облаками осеннее небо. Один циферблат на башне показывал часы, а другой – минуты, и, посмотрев вверх, Барбара поняла, что время обеда давно прошло. Пройдясь по соседним улицам, она отыскала тележку с хот-догами, а после вернулась к собору.
Площадь перед ним, вымощенная гладкими серыми плитами, выглядела совершенно голой – ни фонтанов, ни скамеек, ни уличных фонарей. Только раздвижные щиты с рекламой для туристов. Барбара встала на противоположной от собора стороне, подальше от иностранцев, которые слушали гидов или занимались совершенно безнадёжным делом – пытались сфотографировать собор. Такая громада не влезала в объектив, поэтому фотографировать его получалось только по частям. Барбара ела свой хот-дог, разглядывала мозаичную фреску «Страшный суд» на фасаде, а сверху, со стен и башен, на неё взирали горгульи и химеры. Гигантская фреска делилась на три части – слева люди восставали из могил, в центре их судили, а справа черти отправляли грешников прямиком в ад.
Фрау Вернер считала Прагу особенным с точки зрения эзотерики городом. Здесь были сосредоточены многочисленные места силы, древние кладбища, менгиры, христианские святыни и мистические артефакты. По этим улицам ходил голем, глиняное существо, созданное при помощи каббалы. Возможно, поэтому осколок горного хрусталя на цепочке так часто отправлял фрау Вернер и её дочь именно в Прагу.
Один из артефактов находился прямо здесь, в башне собора Святого Вита, и мама пару раз приводила Барбару посмотреть на него. Это был самый большой в Чехии колокол, носивший имя Зикмунд и отлитый почти пятьсот лет назад. Мать и дочь брали экскурсию и вместе с остальными туристами поднимались на смотровую башню по винтовой лестнице.
Экскурсовод рассказывал, что Зикмунд считается главной чешской святыней и звонит только по большим праздникам, например, когда город навещает папа римский. У фрау Вернер имелись по этому поводу свои соображения.
– Его звон разорвёт на части любого демона, – говорила она так, чтобы её не услышали другие туристы. – Ну или хотя бы прогонит. Думаешь, почему он так редко звонит? Это заговор! Демоны, чудовища, оборотни, которых полно и среди священников, и среди политиков, не хотят слышать его звон. Он для них противнее ладана!