Арлекин
Шрифт:
–Отпусти его, - сказала я, и мой голос был такой же холодный, как направленный на него пистолет. Я чувствовала, как Лисандро перебирается от двери к нам. Я не была уверена, что хочу, чтобы он вмешался, даже если это и нужно.
–Он не хочет, чтобы я отпустил его, не так ли Натаниэл?
– голос Байрона стал немного более осторожным, будто он понял, что это может стать смертельной игрой.
Голос Натаниэла прозвучал приглушенно, учитывая угол наклона головы и силу, с которой вампир держал его, но говорил он совершенно иное:
–Нет, нет, не останавливайся.
Я наконец
Губы Натаниэла были приоткрыты наполовину, его прикрытые веки трепетали, его лицо расслабилось от удовольствия. Его тело было напряжено нетерпением. Он наслаждался болью, наслаждался тем, что кто-то может ему эту боль причинить. Дерьмо.
Байрон отпустил Натаниэла резко, почти бросил. Натаниэл откинулся на кушетку, все еще задыхаясь, опустив голову на прежний уровень и прикрыв закатившиеся глаза. Его позвоночник изогнулся, заставляя его откинуть голову на спинку кушетки.
Байрон стоял там и наблюдал за ним.
–Детка, это слишком бурная реакция, ты им пренебрегаешь.
Он был прав. Мне не хотелось это обсуждать, но он был прав. Доказательство этого пренебрежения корчилось в экстазе на кушетке, наслаждаясь тем, что я не могла ни ему дать, ни даже себе объяснить. Я люблю немного жесткости во время секса, но такой реакции у меня не бывает. Натаниэл начал затихать, глаза все еще оставались прикрытыми, а на лице заиграла довольная улыбка. Я поняла, что насилие могло бы быть для него настоящим сексом, правда могло.
Я смотрела на Байрона.
–Тебе это нравится?
– я знала, что да, но должна была удостовериться, потому что именно я помогла ему это сделать.
–До меня доходили слухи, что ты не доминируешь над ним, но я не верил этому. Я к тому, как ты можешь спать с ним и не быть его госпожой? Доминирование и подчинение - лучший подарок для него.
Я кивнула, и подняла пистолет.
–Ты знаешь, как близко ты подобрался к тому, чтобы получить пулю?
–Я прекратил, как только увидел, что ты в меня целишься, - улыбка снова утекла с его лица, но потом он вновь улыбнулся.
– Это так возбуждает.
–Ты хочешь сказать, что я не стала бы стрелять в тебя?
– я рассмеялась, наконец, но это было скорее нервное.
–Не совсем то, что любит выделывать Натаниэл, но иногда мне нравится доминировать.
Он сел на кушетку между подлокотником и Натаниэлом. Он опять закинул ему руку за шею, но на этот раз он сидел рядом, а не у Натаниэла на коленях, так что не мог смотреть ему прямо в лицо. Обнимавший его Натаниэл бросил на него совершенно спокойный взгляд. Это меня нервировало. Он обнимал руки Байрона, обвивавшие его, будто плюшевого мишку. Он никогда не был настолько привязан к Байрону, и вот теперь всего капля насилия, и они уже лучшие приятели. Я не понимала этого,
Байрон обнимал его и гладил по волосам.
–Я дуальный, Анита, во всех смыслах.
Я нахмурилась, глядя на него.
–Дуальный означает бисексуала, правильно?
–Есть и другое название, детка.
–Скажи мне, Байрон. Я в таких тонкостях не разбираюсь.
–Это значит, что я могу быть и доминантом, и подчиненным.
–Покорный и подчиняющий, - уточнила я.
Он кивнул.
–И что ты предлагаешь?
– спросила я.
–Я могу тебе помочь приручить твоего котика.
–Как?
– я постаралась сдержаться, чтобы мой голос не звучал подозрительным, получилось.
–Как ты можешь быть такой грозной и сомневаться всего в одном слове, детка.
–Отвечай на вопрос, - прервала я его.
–Корми ardeur на мне и Натаниэле, пока я буду над ним доминировать. Если у нас получится, энергия должна высвободиться нереальная.
–И что ты этим хочешь добиться?
–Я хочу добиться секса с тобой, детка.
Я отрицательно покачала головой.
–Попробуй еще раз, Байрон. Ты же любишь мальчиков больше, чем девочек.
–Я хотел бы секса с Натаниэлом.
Мои глаза сузились.
–Ты же никогда не западал на его тип.
–Да, но он несчастен, а я хочу, чтобы мои друзья были счастливы.
–Это ведь не все, - сказала я.
–Ты подразумеваешь, как я понимаю, связь любовников, - он обосновался в углу кушетки. Натаниэл обнимал его так, будто это был уже не первый раз, хотя я знала, что это не так.
–Он делает это для меня, - сказал Реквием. Я посмотрела на другого вампа, который так и не двинулся со своего стула.
–Объясни, - сказала я.
–Скажи ей, Байрон, скажи, почему ты так щедр в своем предложении.
–Куда же ушла вся твоя поэтичность, Реквием?
– бросил Байрон.
–В цепях и темноте зачем мне оставаться, нести траур в тюрьме, когда уж за ключ я держался?
– ответил Реквием.
–Так-то лучше, - отметил Байрон.
– Так что ты надумала по поводу всего этого, крошка? Факт того, что Анита тебя не обожает, выводит тебя, не так ли?
Реквием уставился на него, и что-то в его взгляде заставило Байрона задрожать. Я не была уверена, что эта дрожь связана со страхом. Он не боялся, хотя и должен был бы. Я никогда не видела, чтобы Реквием так злобно на какого-нибудь смотрел.
–Я чую в воздухе запах разборок, которые могут выйти из-под контроля. Так как часть моей работы обеспечивать сохранность моих людей, я не могу эти разборки позволить, - сказала я.
Байрон взглянул в мою сторону.
–Натаниэл нуждается в боли, Анита. Я могу дать ему эту боль, пока вы будете вместе в постели. Ты хочешь его контролировать, но не хочешь делать грязную работу.
–Натаниэл говорил с тобой об этом?
–Я знаю, как это бывает, Анита, хотеть чего-то и не получать. Я провел столетия, передаваемый по рукам тем, кто не давал мне то, чего я больше всего хотел. Ты любишь Натаниэла, он любит тебя, но в конечном счете нереализованное желание может свети на нет всю любовь, как скисшее молоко, оставленное на солнце.