Армейские письма к отцу
Шрифт:
Донат! Я тут написал штук 20 стихов. Посылаю тебе два из них. Жду отзыва. Потом пришлю еще. Стихи, к сожалению, опять специфические, профессиональные, но я надеюсь все будет понятно. Жду писем. Обнимаю. Еще раз всем привет.
С. Д.
Р. S. Оказывается посылаю не два, а штук семь. Потом еще.
Сережа.
посв. Л. Филиппову
Послушайте насчет Колымских мест Послушайте насчет задворков мира Ты не гляди, братишка, в этот лес, Ты не беги, братишка, в этот лес, Ты пожалей, братишка, конвоира. Не знаю, что там вытертый талмуд ТолкуетАсе
Мы учились стрелять на живых синеглазых мишенях Как на питерских шлюхах учились когда-то любви Николай Харабаров, черниговский вор и мошенник При попытке к побегу был мною убит. Я до гроба запомню сутулую черную спину И над мушкой испуганный, скошенный глаз Я вернусь дорогая, сапоги надоевшие скину, Расстегну гимнастерку и спокойно скажу, наклонясь: «Посмотри, как таинственно листьев круженье Эту долгую зиму я не смог бы прожить не любя» Мы учились стрелять на живых синеглазых мишенях А потом, те кто были слабее, стреляли в себя [9] .9
Конечно, С. Д. никого никогда не убивал. Не говоря уж о том, что, судя по времени написания стихотворения — меньше чем через полмесяца после призыва, — оказаться в подобной ситуации просто не мог (так же как побывать на Колыме, о которой уже сочинил песенки). Но его художественная впечатлительность провоцировала на воображение подобных эффектных сцен — особенно в послании к женщине. Позже, в «Заповеднике», он напишет об этом романтическом методе сочинительства с иронией: герой повести, не успев добраться до места назначения, уже слагает стихи: «Любимая, я в Пушкинских Горах…»
Примечание: полосатиками называют заключенных лагерей особого режима за их полосатую одежду. Стих воспроизводит воображаемый издевательский разговор конвоира с полосатиком.
Ну как живете, полосатики? Какие папиросы курите? Ну как там ваши палисадники? КакАсе
Вот и все, пришла пора прощаться
Будь благоразумной, не реви. Коль на то пошло, то оба мы причастны К радостям и подвигам любви Ты должна понять, что в этом мире Всем не суждено найти покой Часть идет дорогами прямыми Я вот, извини меня, такой. Это только грустная случайность То, что счастье в дверь мне постучалось.Еще одно.
Асе
Будь вокзал тот единственным в жизни вокзалом А перрон, как трибуна, последним твоим рубежом Я б пошел за тобой озорным скоморохом базарным Промышляя красивые вещи для тебя грабежом. Я баюкал ладони твои в своих огрубевших ладонях, И Варшавский вокзал был, как церковь, угрюм и суров. Жизнь моя лишь дорога, вернее погоня Мимо сонных улыбок влюбленных в тебя фраеров. Может песня моя прочих песен была незаметней Может сердце мое слишком громко стучит по ночам Все равно я доволен отслуженной мною обедней И одно остается, едри ее в душу, печаль. Я стоял на дощатом перроне, свисток паровозный, как выстрел. И слова, я поверил им этим последним словам И запомнил тот вечер, до последней отрывистой мысли И запомнил те руки, которым я след от кольца целовал.5
Донат!
Я получил от тебя прекрасное, назидательное письмо, вызвавшее общую зависть своей толщиной. У нас тех людей, которым приходят толстые письма, уважают гораздо больше и считают их более солидными.
Кроме того, я получил извещение насчет полупудовой посылки. Тебе за все спасибо.
Теперь с нетерпением буду ждать твоего отзыва о стихах. Когда я удостоверюсь, что письмо с ними дошло, я пошлю тебе еще штук 5.
Уеду, очевидно, числа 26 [10] . Так что последнее письмо можешь послать не позже 20-го.
У меня по-прежнему все в порядке. Получаю письма почти каждый день. Мама и Анька пишут очень трогательно. Иногда получаю на удивление добрые и товарищеские письма от супружницы.
Нечего писать, Донат.
Должен сообщить тебе одно удивившее меня наблюдение над собой. Дело в том, что я значительно больше скучаю здесь без вас с мамой и без моих товарищей, чем без дам. Я никак этого не ожидал.
10
Речь идет о местном перемещении.