Армия Тьмы
Шрифт:
– Ты говоришь так, словно меч живой!
– сказал я с усмешкой.
Выражение лица Грималкин осталось серьезным.
– Чем дольше ты носишь и используешь Звездный меч, тем ближе он становится к тебе. Он будет опираться на твою сущность и личность. Со временем он станет продолжением твоей личности.
Внезапно мои мысли обратились к будущему.
– Я по-прежнему намерен вернутся в Графство, - сказал я ведьме-убийце.
– Если это твой выбор, ты волен сделать так, но я бы предпочла чтобы ты остался.
– Мне нужно вернуться.
– Я скажу ему, что у тебя есть неотложные дела в Графстве, но ты вернешься весной.
– Я вернусь. Сдержу свое слово. Я вернусь сюда, как только погода наладится.
– Тогда будет слишком поздно, - сказала Грималкин.
– Эти княжества будут уже захвачены. Битва будет далеко на юге. Но лжи будет достаточно, чтобы успокоить его сейчас.
На следующее утро Алиса была готова отправиться к замку принца Станислава. Погода держалась приятная; еще можно было отправиться назад в Графство. Поэтому я решил, что пару дней отдыха никому не навредят.
Перед отъездом я хотел быть уверен, что Алиса полностью восстановила свое здоровье.
Глава 24. Белая веревка
Томас Уорд
Я шел по тропе которая вела к дому Ведьмака, и нес мешок с провизией которую забрал из деревни. Темнело, я опаздывал. Мой учитель будет не очень доволен.
Затем я заметил движение в деревьях справа от меня, и увидел девушку, которая медленно выходит на тропу. Она не издала ни звука, когда подошла. Она почти плыла. Я остановился и посмотрел на нее. Она была очень красивая, с высокими скулами, длинными черными волосами и большими карими глазами. Она подошла прямо ко мне.
– Разве ты меня не знаешь, Том? Ты не помнишь кто я?
Я был уверен, что где-то видел ее раньше, но моя голова была одурманена и я не мог произнести ее имя.
Я заметил, что ее туфли очень острые. Однажды мой учитель сказал мне что-то о такой обуви - какое-то предупреждение - но я не мог его вспомнить. Черное платье девушки была завязано на талии белой веревкой.
Она увидела как я смотрю на ее талию и улыбнулась, затем отвязала веревку и протянула ее мне.
– Для чего это?
– в недоумении спросил я.
– Что я должен с этим делать...?
Затем я проснулся и долго смотрел в потолок. Я вспомнил отступление Кобалос, и как Алиса поцеловала меня. Она сказала, что любит меня. Неужели это действительно так и есть? Или она думала, что умрет и хотела расстаться надлежащим образом? Но позже она сказала, что наши сердца всегда будут вместе, даже если между нашими телами будет
Неужели это возможно, мы сможем быть вместе? Мы в конце концов сможет жить вдвоем в Чипендене? Я едва осмеливался надеяться.
– Если мы не уедем отсюда в ближайшее время, то застрянем здесь на всю зиму, - нахмурившись сказала Дженни, она смотрела в окно башни на землю далеко внизу.
Армейский лагерь был морем грязи, но холодный ветер, который дул с севера и тучи на горизонте предвещали снег. Я уже смотрел на холод как на врага. Может быть наступающие холода действительно работа рук Голгофа. В это верила Грималкин.
Дженни говорила о своих опасениях остаться здесь по крайней мере три раза в день. Я пытался не позволить ей рассердить меня. Ведь я ведьмак, а она моя ученица. Быть терпеливым, мой долг. И я не мог ее в чем-то винить. Мы оба укутались в жилеты из овчины, несмотря на огонь в камине. В замке было холодно и повсюду гуляли сквозняки.
Мы пробыли в замке почти неделю, что вдвое больше чем я предполагал. Но Алиса наконец-то полностью оправилась и мы могли отправиться в путь с менее беспокойным разумом.
Но мы никак не могли медлить. Была двойная угроза: полномасштабная атака Кобалос и снег. Они могли задержать нас.
– Не унывай!
– сказал я Дженни.
– Попробуй улыбнутся миру. И он может улыбнутся тебе в ответ!
Она постаралась изо всех сил, но ее улыбка выглядела принужденной.
– Слушай, завтра до полудня мы отправимся домой. Как тебе такое?
– Ты действительно говоришь правду?
– спросила она, ее глаза наполнились надеждой.
– Да. Мы должны отправиться домой до того как тут все занесет снегом.
Дверь в покои открылась и я увидел пару остроносых туфель которые заходили в помещение. Улыбка мгновенно пропала с лица Дженни, потому что это была Алиса.
Я перевел взгляд с Дженни обратно на Алису. Моя ученица была без сомнения симпатичной девушкой. У нее была светлая улыбка, и ее волосы мышиного цвета выглядели немного по другому, переливаясь красным от света солнца. Ее глаза были ее лучшей чертой: левый - голубой, а правый коричневый. Иногда они мерцали весельем и озорством; иногда они казались грустными и душевными; и очень редко - я видел такое раз или два - я видел в них старость, как будто она была очень старой, бесконечно мудрой и сострадательной к миру, который стал не таким, каким должен был быть.
Но на фоне Алисы она выглядела очень обыкновенной. Алисе было семнадцать лет, у нее были высокие скулы, бойкие глаза и белые волосы, она была невероятно красивой девушкой. Хотя она теперь часть тьмы, я не видел в ее глазах лукавства,, которое видел в глаза ее матери, Костлявой Лиззи, она не прятала свой взгляд от всех; Алиса высоко держала голову и всем смотрела глаза.
Но у Дженни и Алисы было нечто общее. Они не похожи на других, и я должен был найти способ сделать их друзьями или хотя бы заставить их терпеть друг друга.