Аромагия
Шрифт:
Я встряхнула головой, отбрасывая глупое желание. Боги, милосердные мои боги, я же взрослая и разумная женщина! Откуда такие порывы?!
Наверное, я просто устала быть сильной… Точнее, казаться таковой.
Дальнейшее запомнилось мне кусками, похожими на яркие лоскутки.
Моя голова на плече у Петтера (каюсь, не смогла сопротивляться искушению!), слипающиеся глаза, безликие дома за окном…
Наверное, в какой-то момент я все же задремала, потому что в себя пришла от хрипловатого
— Мирра, — позвал он тихо, — просыпайтесь!
— Я не сплю, — откликнулась я, украдкой зевая. С некоторым сожалением подняла голову и огляделась. Темные здания с крошечными оконцами, высоченные заборы, редкие газовые фонари. — Где мы?
— В порту, — признал Петтер, кажется, с некоторым смущением. — Я снимаю здесь сарай. Ну, мастерская и ангар…
От него вдруг потянуло смолистым — теплым и колким — ароматом сосен. Светло, прозрачно и высоко-высоко…
И я не выдержала. Притянула его к себе — и поцеловала, насколько хватило дыхания.
— На удачу, — объяснила я, отдышавшись. Медвяное благоухание мускатного шалфея пьянило не хуже вина.
Петтер молчал, крепко меня обняв. Какие-то рычажки и рукоятки больно впивались в бок, однако меня это не особенно беспокоило.
Все так невпопад, так неправильно, так нелепо! Женщина за тридцать — и молоденький мальчик! Но больше мне с собой не справиться… Глупо, правда?
— Нам нужно спешить, — шепнул Петтер, даже не делая попытки меня отпустить.
— Нужно, — согласилась я, не двигаясь.
Закрыть глаза — и дышать. Чувствовать. Жить.
Потом — спустя то ли мгновение, то ли полчаса — он неохотно разжал объятия, отодвинулся. И то лишь потому, что в стекло настойчиво постучали.
— Эй, парнишка, — произнес чей-то грубый и неуместно веселый голос. — Хватит уже, выбирайтесь. Вы ж не миловаться сюда приехали!
Петтер покраснел жаркой волной, прикусил губу.
Окликал нас мужчина средних лет в военной форме со споротыми знаками различия. Надо думать, сторож или кто-то его заменяющий.
— Привет, Тень Волка! — ухмыльнулся он, когда Петтер помог мне выбраться из авто.
Где-то вдали слышались голоса, поющие нетрезвую песню, резко пахло дешевым вином, машинным маслом и человеческими испражнениями (а может, и не только человеческими).
М-да, уютное местечко!
— Почему «тень волка»? — удивилась я вполголоса и тут же обругала себя за недогадливость. Знала же трактовку имени Ингольва!
— Господин полковник — «Королевский Волк», — ровным тоном объяснил словно заледеневший Петтер. — А я — его тень.
Непослушная тень, своевольная…
От Петтера пахло горьковатым табачным дымом — и сладковато-землистым ароматом свежих табачных листьев.
— Ага, —
На «бабу» возмущаться я не стала. Здесь совсем иные правила, так что лучше предоставить Петтеру самому вести разговор.
— Нужно, — кратко ответил Петтер и полез на заднее сиденье за вещами. — Проводи нас до ангара, будь другом!
— Другом? — переспросил мужчина с непонятной интонацией и махнул рукой. — Ладно, идем! Что уж.
Мы пробирались такими закоулками, что Петтеру приходилось вести меня за руку. Кажется, он охотнее понес бы меня, только бы не отвлекаться всякий раз, когда я спотыкалась. Однако приходилось нести саквояж, пакеты с едой, еще какие-то свертки…
Хорошо хоть знакомец Петтера помог.
Наконец мы остановились у темного здания и Петтер, сгрузив на мужчину (так и оставшегося неназванным) свои вещи, принялся возиться с замком.
Войдя внутрь, я остановилась, с интересом оглядываясь. Здесь были одинаковые грузовые ворота с обеих сторон, множество всевозможного хлама, сваленного грудами по углам или заботливо рассортированного на расстеленной парусине…
Я сморщила нос — пахло железом, смазкой, резиной и еще боги весть чем — резко и удушливо.
— Можно, я подожду снаружи? — спросила я, стараясь дышать ртом.
— Конечно, — согласился Петтер, тревожно на меня взглянув. — Галлин, побудь с ней, ладно?
И я вдруг поняла, что он беспокоится, чтобы я не выдала себя, обнаружив излишнюю чувствительность к запахам. Смешной — как будто теперь это имело хоть какое-то значение!..
Галлин курил какие-то на редкость вонючие папироски (если мне не изменял нюх, в составе был отнюдь не только табак!) и косился на меня с любопытством. Я же старательно изображала невозмутимость, размышляя о весьма широком круге знакомств юноши. Оказывается, я многого о нем не знала.
Наконец из ангара выглянул объект моих размышлений.
— Ми… — начал он, но не успела я усмехнуться (назовет меня по имени — и прощай, конспирация!), как юноша закончил бойко: — Милая, пойдем!
— Конечно, — согласилась я, пряча улыбку, и взяла его под локоть. — Пойдем, милый!
У Петтера дрогнула рука, но у него хватило самообладания принять такое обращение как должное.
— Ты присмотри за машиной, ладно? — попросил он Галлина.
— Ладно уж, летите, голубки! — согласился Галлин, туша сапогом окурок, и с душераздирающим скрипом запер за нами дверь.