Аромат колдовской свечи
Шрифт:
Так необычно было слышать Андрея по телефону: раньше он никогда ей не звонил. Ника слушала его голос, наслаждаясь звучанием и почти не вникая в смысл слов.
– Я хотел котенка Ольге отдать, но сестра сказала, что у Вовки аллергия на кошек. И дала твой телефон, мол, может, ты возьмешь. Так как, Ника? Если нет, я пойму. Но малыш очень симпатичный!
– Я… не знаю, – растерялась девушка, думая о том, что частенько приезжает домой очень поздно – встречи, интервью, презентации. Взять котенка значило бы обречь того на одиночество. Но отказать Андрею было
– Ладно. Извини за беспокойство… – с сожалением произнес Андрей, расценив ее затянувшуюся паузу как отказ.
– Нет, нет, подожди!
Мысль, что он, до этого ей не звонивший, сейчас попрощается и, возможно, уже никогда больше ей не позвонит, сыграла решающую роль. Только бы не дать разговору так быстро закончиться!
– Я… думаю, что возьму котенка. Говоришь, он очень симпатичный?
– Красавец! – обрадованно прокричал в трубку Андрей. – Если ты завтра дома, я его тебе привезу.
– Дома! – выпалила Ника, еще до конца не осознавая свалившееся на нее счастье, что Андрей приедет к ней – в ее дом, а не на какое-то общее семейное торжество. Даже если бы у нее были планы на этот день, она бы отменила их ради приезда Андрея.
– Значит, решено! Если я подъеду завтра в полдень, нормально?
– Да, – ответила девушка. И запоздало подумала, что Андрей, скорее всего, приедет не один, а с женой. Эта неожиданная догадка, словно тучка в ясный день, омрачила сияющую солнцем радость, и Ника смущенно спросила: – Ты с Лилей?
– Нет. Она завтра работает. Внеурочно. Как всегда.
Еще раз извинившись за столь поздний звонок, он попрощался. В трубке раздались короткие, раздраженные, как и его фраза про жену, гудки, и Ника еще какое-то время слушала их. А затем заметалась по квартире, засовывая разбросанные по ней вещи в шкаф, будто ожидала визита не завтра, а сегодня, немедленно. Метнувшись из комнаты на кухню, по пути налетела на кресло, споткнулась об угол ковра и чуть не растянулась на полу. «Спокойно! Спокойно! Спокойно!» – бормотала она, прикладывая ладони к вискам, в которых пульсировала кровь. О том, чтобы вновь сосредоточиться на Эдичкином творчестве, и речи быть не могло. Ника решила вернуться к нему в другое, более подходящее время.
Комната, бывшая когда-то просторной гостиной квартиры в элитном доме, уже давно утратила былой лоск и превратилась в захламленное, напоминающее склад вышедшей из моды мебели помещение. Запущенность проявлялась во всем: и в беспорядочно разбросанных, будто здесь проводился обыск, вещах, и в осевшем на мебели слое пыли, таком «махровом», что складывалось впечатление, будто был он ровесником этой купленной по спецзаказу еще в советские времена импортной «стенки», и в торчавшем из кадки с растрескавшейся окаменелой землей высохшем стволе комнатного дерева, и в облупившейся на оконных рамах пожелтевшей краске. Мылись окна в последний раз, похоже, когда и красились. И, судя по спертому воздуху помещения, открывались для проветривания тогда же.
Хозяин квартиры
– Зачем ты это сделал? – гневно спросил он высокого худощавого мужчину лет тридцати с небольшим, с делано безразличным видом рассматривающего через стекло бутылки с алкоголем в баре. Тот пожал плечами, но не обернулся.
– Зачем? – повторил хозяин тихим скрипучим голосом, сверля спину гостя взглядом прозрачных, как лед, глаз. Тот и на этот раз проигнорировал вопрос. Остановив свой выбор на одной из бутылок, он достал ее, осторожно, будто с драгоценности, стер ладонью пыль и внимательно изучил этикетку.
– Испанское. Двадцатилетней выдержки, – прокомментировал он вслух прочитанное. – Похвальная выдержка – это до сих пор хранить такое вино! А по поводу твоего вопроса, зачем я это сделал… Ты же отказался мне помочь!
– Я не отказался! – вспылил старик.
– Ты сказал, чтобы с такой просьбой я обращался к другим, – желчно ответил молодой.
– Не к другим, а к тем, что сможет помочь. К профессио…
– Ой, да ладно! – презрительно скривил губы молодой. – К профессионалам! Нет таких профессионалов, которые…
– А ты хоть пробовал к ним обратиться? – перебил старик гостя.
На это молодой человек сжал ладони в кулаки, но промолчал. Помедлив, он достал из серванта два запылившихся бокала и предложил хозяину:
– Выпьешь со мной? Сам знаешь, как хорошее вино полезно для сосудов.
Старик неопределенно мотнул головой и молча из-под насупленных бровей проследил за тем, как его собеседник поставил бутылку на покрытый несвежей скатертью круглый стол и с бокалами в руках вышел из гостиной. Через пару мгновений послышался шум воды: гость споласкивал бокалы. И еще чуть позже раздался звук открывающегося шкафчика и металлический звон.
– Где у тебя штопор? – донесся голос из кухни.
– Сам ищи, – ворчливо отозвался хозяин и опустился в любимое кресло, выпуклости и продавленности которого уже давно подстроились под его старческое тело.
Молодой человек вернулся в комнату, наполнил оба бокала вином, один протянул старику и пригубил из второго.
– Хорошо винцо-то! Чистый нектар! Пожалуй, стоит прибраться в твоей берлоге – глядишь, еще и не такие жемчужины отыщутся! Может, уборщицу пригласить, а? А то за неделю не разгребешь этот хлам.