Аромат крови
Шрифт:
– В таком случае мне остается только просить вас быть предельно осторожной.
– Хоть на фабрику разрешите ездить?
Скрепя рыцарское сердце – позволил. А хотел бы запереть в камере участка и не выпускать, пока не разберется. Но разве можно барышню в клетке прятать? И так уже негритянский певец там квартирует. Родион просил сообщать, если вдруг появятся новые идеи или случится что-то неожиданное. И стал прощаться.
Эля задержала его руку в своей.
– Вы действительно готовы меня защищать от любой угрозы? – спросила она, глядя прямо в
Ванзаров обещал искренно, как присягу дал.
– Я вам верю. И надеюсь только на вас… Ой, чуть не забыла: Маслова требует быть у нее на собрании в два часа. Что мне делать?
– Сообщите ей, что я дал вам отгул.
И, поклонившись, Родион быстро отправился в сторону Фонтанки.
Хоть барышня не позволила ворошить прошлое, но чиновник полиции не обязан выполнять каждый каприз. Ведь там, в прошлом, могут таиться многие отгадки. Так, во всяком случае, нашептывала логика. А уж эту красотку рыцарь привык слушаться беспрекословно.
В эту ночь в Департаменте полиции только один чиновник не покинул свой кабинет. Надворный советник Лебедев занимался любимым делом, а именно: проникал в суть веществ. Для этого имелись обширные возможности. Так что к утру не осталось ни одной мази и притирания, про которые Аполлон Григорьевич не знал бы всю подноготную. За что и пострадали носы чиновников, раньше других явившихся в департамент. Привычка дымить во время опытов закончилась облаками никарагуанского чада. Служащие зашлись истерическим кашлем, а некоторые в полном отчаянии рвали наглухо задраенные рамы, желая выброситься из окон или хоть спастись каплей свежего мороза. Уж как придется.
Заметив, что все двери в коридоре третьего этажа распахнуты настежь, Родион значения этому не придал и в горячке ворвался в лабораторию. Замер на месте и выпрыгнул вон. Ничто живое не выдерживало испытания особым ароматом. Кроме Лебедева. Эксперт удивленно хмыкнул и помахал ладошкой.
– Малость накурено? – с наивным смирением спросил он.
Поборов кашель, Родион храбро ответил:
– Так, легкий запашок. Наверняка у вас по шкафам трупов понатыкано, а выбросить жалко.
Лебедев расплылся в счастливой улыбке:
– Совсем ожил! Вот таким – люблю. А то какой-то кислый… Но от актрисок не вздумайте отлынивать. Вчера не вышло, а уж сегодня обязательно. Что раскопала, птичка ранняя?
Победоносным образом Родион вынул слегка помятую папку:
– Или я сошел с ума…
– Давно не сомневался.
– …или доктор преступно напутал в диагнозе! А его пристав покрывает!
– Это серьезные обвинения…
Не глядя запустив окурок в угол кабинета, Лебедев бережно разгладил документы и углубился в чтение. Ванзаров терпеливо ждал, посматривая на когорту знакомых баночек. Шляпная коробка тоже нашлась под столом. Тонкое атласное нутро приспособили под мусорную корзину.
Закончив, криминалист был спокоен:
– И чем вы недовольны?
– То есть как?! – поразился Родион.
– Какие данные
Так и есть: проверяет. Что ж, сегодня Родион готов к бою. Стараясь держаться спокойного тона, выложил все. Во-первых, в легких нет жидкости, а тело находится под водой. И главное: доктор сделал вывод, что смерть наступила в результате бытового отравления мышьяком. Но признаков рвоты нет, а в слизистых кишечника и желудка лишь незначительные следы яда. Разве это возможно?
Аполлона Григорьевича убийственные аргументы оставили внешне спокойным.
– Знаете, что самое главное в почетном деле вскрывания трупов? – спросил он и сам ответил: – Не суетиться, коллега. И делать правильные выводы.
– Хотите сказать: нелогично рассуждаю и сопоставляю?
– Логично. Но неправильно! – Лебедев довольно улыбнулся. – Я же говорю: не суетитесь.
– В чем же ошибка? – спросил Родион с надменным спокойствием. Он-то знал, кто тут прав. – Пестрикова и честь криминалистики защищаете?
– Я защищаю науку и здравый смысл. А вы, если чего не знаете, не лезьте со своей логикой… Вот и хорошо, что обиделись. Теперь слушайте.
Пропустив удар, Ванзаров держался все еще стойко, хоть растерялся немного. Скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя оскорбленную мудрость. Ну и все такое…
– Начнем по порядку, – сказал Аполлон, разглаживая заключение. – В легких действительно нет жидкости. Но это не значит, что Агапова удушили, а затем пытались выдать за утопление в ванне. Причина описана четко: произошел дыхательный спазм. Агапов физически не мог дышать. И под водой оказался уже мертвым. Поэтому в легкие вода не попала. Никаких следов внешнего удушения нет. Да их и быть не может. Это самый натуральный приступ.
– Не может быть! – Родион просто отказывался поверить.
– Вот… – ноготь эксперта подчеркнул предложение. – Четко и грамотно описано. Я бы не мог лучше.
Оставался еще один, последний шанс. И Ванзаров пошел с козырей:
– Но Пестриков выдал смерть за бытовое отравление мышьяком!
– Не выдал, а сделал неправильный вывод. Пестриков поступил как настоящий участковый врач: честно зафиксировал факты и записал самый простой вывод о причине смерти. То есть первый пришедший в голову. Рутина, коллега, она заедает. А вы его и пристава в тюрьму упечь собрались…
Так жалко красивой версии. Еще надо побороться:
– Но как же…
– Да вот так! – рявкнул Лебедев. – Количество Acidum arsenicosum, найденное в организме, конечно, не могло привести к смерти. В этом правы. Не знаю, уж как оно попало…
– В кабинете Ивана Платоновича наклеили обои «Помпеи»! – отбил Родион.
– Очень может быть. В данном случае это неважно. Главное: никакого отравления мышьяком нет. И умер Агапов не от него.
– Тогда от чего же?
– В заключении четко написано… Ладно, не буду бомбить вас терминами. Проще говоря: у него было больное и слабое сердце, держалось на тонкой ниточке. Достаточно было легкого толчка.