Аромат рябины
Шрифт:
Валентин сжал пальцами виски, и неожиданные слезы обожгли глаза.
«Господи, господи! Как все надоело! А ведь у меня завтра день рождения! Двадцать восемь стукнет. А кому это интересно? Одна мать и вспомнит. — Валентин поднялся и вытер глаза. — Надо бы ей позвонить и соврать что-нибудь необычайно правдоподобное. Что я, к примеру, жду роль, или еще что-нибудь в этом роде».
Он пошел в коридор, где находился телефон, и обнаружил, что «восьмерка» отключена.
«Тоже верно, — усмехнулся Валентин. — Ладно, позвоню с почты. И вообще, пора взять себя в руки, а то совсем что-то я раскис. Ничего страшного не произошло. И даже хорошо, что я сюда приехал. Погуляю, отдохну, соберусь с мыслями. Мне даже полезна
Валентин начал понемногу успокаиваться. Он вышел на балкон и глубоко вдохнул свежий воздух. Покой ясного раннего утра принес ему умиротворение. Небо было необыкновенно прозрачного голубого цвета, птицы надрывались от полноты счастья. Валентин с удовольствием понаблюдал за головокружительными виражами стрижей. Затем его взгляд лениво скользнул по крышам соседних домов, по макушкам сосен за ними, и он мгновенно вспомнил, что там находится кладбище.
— Пропади все оно пропадом! — в сердцах воскликнул Валентин и, сплюнув, вернулся в комнату.
Он нашел в ванной тазик и тряпку и ни с того ни с сего кинулся мыть полы. Потом убрал на кухне и сложил пустые банки от пива в большой пакет. Физическая работа успокоила, и, приняв душ и надев шорты, Валентин улегся на диван. Еще в поезде он купил пару дешевых детективов и решил сейчас почитать. Но уже на пятой странице крепко заснул.
Ему приснилась Таня. Она медленно поворачивалась к нему спиной, чуть покачивая бедрами и улыбаясь какой-то странной, несвойственной ей наглой улыбкой. Потом резко наклонилась и, сдернув джинсы, повертела перед его носом круглой крепкой задницей с черной полоской трусиков, врезающейся между ягодиц. Валентин задохнулся от возмущения и возбуждения, возникших практически одновременно, и, мгновенно проснувшись, открыл глаза. Но снова закрыл их, преодолевая стремительно нарастающее желание. Помедлив, скользнул потной рукой в шорты и, отчего-то заторопившись, нервно начал онанировать. Кончив, он размазал сперму по животу и перевернулся на бок лицом к стене. Ему стало невыносимо противно, даже слезы выступили. Стыд, который он испытывал с ранней юности, когда занимался онанизмом, с возрастом не проходил и не уменьшался. А наоборот, приобрел большую остроту и болезненность. И он не мог избавиться от него. Полежав какое-то время без движения, Валентин почувствовал вторую волну возбуждения и тут же соскочил с дивана. Он пошел в ванную и встал под струи холодного душа.
Когда Валентин оделся и вышел на улицу, был уже полдень. Солнце палило нещадно. Валентин вдруг заулыбался, подумав, что ему сейчас совершенно безразлично, что делать и куда идти. Это было новое для него и довольно странное ощущение. Время словно потеряло какую-либо ценность и смысл.
— Просто прогуляюсь без всякой цели. В этом есть своя прелесть, — сказал он сам себе, сворачивая наобум в первый попавшийся переулок.
Валентин пошел медленно, с любопытством изучая дома. Все они были трех- или четырехэтажные и давно требовали ремонта. Возле одного дома он остановился. Это была длинная «хрущевка» крайне запущенного вида. Ее оштукатуренные стены облупились и представляли собой неровную выщербленную поверхность трудноопределимого цвета. Деревянные рамы на маленьких, серых от грязи, квадратных окнах казались лохматыми от многочисленных загнутых язычков залупившейся краски. Сбоку на стене виднелась ржавая табличка с какой-то надписью. Валентин чуть подался вперед и с трудом прочитал: «Дом образцового содержания». Он громко рассмеялся. Тут же на первом этаже со скрежетом раскрылось окно, и на подоконник вывалилось, а затем буквально растеклось по нему необъятное тело какой-то старухи, облаченное в застиранный байковый халат.
— Чяго это ты, милок, здеся изучаешь? — ехидно поинтересовалась она.
Глазки
«Н-да, — подумал он, усмехнувшись, — с такими старушенциями и милиция в городке не нужна»
Он замедлил шаг.
В этот момент из-за угла дома вывернули две девушки и, искоса глянув на Валентина, громко захихикали и пошли прямо перед ним, виляя бедрами. Он невольно окинул взглядом их фигуры и не сразу смог отвести глаза от более высокой девушки.
«Ну и ну! — ухмыльнулся он. — Такое редко встретишь даже на панели. Хотя она явно не шлюха».
Девушка, привлекшая его внимание, была высокой и неимоверно худой. Начес из обесцвеченных добела волос колом торчал на голове, делая ее еще выше; спутанные, густо намазанные гелем пряди свисали вниз и болтались по ее костлявым, но широким плечам. Спина девушки была только наполовину прикрыта обтягивающей разноцветной маечкой. Валентин со все возрастающей жалостью изучал ее торчащие лопатки и выпирающие позвонки. Затем взгляд его скользнул ниже. На узких бедрах чудом держались светло-голубые расклешенные джинсы, открывающие практически до копчика тощую задницу. На правой ягодице из-под края ремня виднелась часть замысловатой цветной татуировки. Девушка шла как-то странно, с трудом передвигая ногами. Валентин, опустив взгляд вниз, заметил еле видные из-под краев джинс босоножки на огромных платформах и острых тонюсеньких шпильках.
«Могу поспорить на что угодно, что в пупке у нее пирсинг, — сказал сам себе Валентин и презрительно усмехнулся. — К тому же она уверена, что все мужики от нее без ума. Хотя на вкус и цвет…»
Он отбросил волосы со лба и ускорил шаг, обгоняя девушек. Они сразу заговорили намного громче, но он не оглянулся.
«Подружка, кстати, намного симпатичнее, хотя маленького роста и одета скромнее. Этакая «серая мышка» в тени павлина. И всегда так девушки одна к другой подбираются. Как специально. И чаще всего первой выходит замуж именно «серая мышка». Но выводы почему-то никто не делает».
Валентин, удивляясь сам себе, сорвал веточку цветущей белой сирени и, быстро подойдя к девушкам, протянул ее «серой мышке», картинно склонив голову и тряхнув волосами.
— Позвольте вам сказать, что вы необычайно милы. Как вас зовут?
Он замер, уставившись в лицо девушки и с удовольствием замечая, как ее щеки начинают заливаться краской, а тяжелые от обилия туши ресницы опускаются вниз.
— Лена, — растерянно ответила она и взяла веточку сирени, тут же поднося ее к лицу.
Подруга метнула на Валентина разъяренный взгляд, но он будто не видел.
— Благодарю, — сказал Валентин и, больше не говоря ни слова, развернулся и удалился на противоположную сторону улицы, задыхаясь от еле сдерживаемого смеха.
Не оборачиваясь, он завернул за угол ближайшего дома и уселся на лавочку. Неторопливо закурил, все еще продолжая посмеиваться. Но потом ему стало отчего-то неприятно.
«Зачем это я? — с недоумением подумал Валентин, кидая окурок в урну и вставая. — Я похож на злого капризного ребенка».
Он глубоко вздохнул и попытался выбросить из головы эти мысли.
В этот момент рядом хлопнула дверь подъезда, и Валентин машинально повернул голову. Навстречу ему шла девушка. Она была одета в льняной узкий сарафан. Цвет ткани был светло-бежевым и подчеркивал красивый загар девушки.
«Отдыхала на каких-нибудь островах», — решил Валентин и почему-то притормозил, когда она с ним поравнялась.
Девушка недоуменно глянула ему в глаза, и Валентин торопливо проговорил:
— Простите, вы не знаете, где здесь ближайшее почтовое отделение? Я не местный, а мне нужно срочно позвонить в другой город.