Ароматы кофе
Шрифт:
— В жизни не слыхал ничего подобного.
— Но все же разузнайте потщательнее! У меня нюх на такие вещи.
Словом, мы связались с различными метеорологическими обществами, а также с рядом странных людей, расхаживающих по Нэрроу-стрит с еще более странными на вид приборами. Один заявился с неким изобретением, в котором дюжина живых пиявок проводками присоединялась к крохотным колокольчикам. Когда атмосферные условия неблагоприятны — а это то, к чему, как владелец уверял нас, особенно чувствительны пиявки, — те сжимаются, заставляя таким образом колокольчики звенеть. Другой утверждал, что погода определяется, как и в гороскопе, взаимосвязью планет;
— Доказательства! Мне нужны доказательства!
И неустанные поиски очередного шарлатана, пудрившего нам мозги, продолжались.
Иногда Линкер обращался к акциям и ценным бумагам, а также к таким скрытым разновидностям контракта, как финансовые инструменты.Если образно охарактеризовать его, то он более всего напоминал музыканта или дирижера, четкими, ритмичными движениями руки запускавшего в жизнь грандиозные симфонии наличных средств.
Ухо Дженкса не воспринимало этих незримых мелодий. Думаю, он считал себя исполнительным работником, этаким преданным слугой, регулярно обеспечивающим своего чудаковатого хозяина свежей сорочкой и носками. Именно Дженкс имел теперь дело с рекламным агентством, Дженкс поддерживал связи с Сейнсбери и Липтоном. В мире здравого смысла, — в котором женщины покупали кофе, потому что их убеждали, что только образцовые жены его покупают, а владельцы магазинов покупали кофе, потому что это сулило им существенную прибыль, — Дженкс чувствовал себя вполне в своей тарелке. Умственно более изощренный мир Биржи приводил его в замешательство.
Однажды Линкер сказал мне:
— У вас, Роберт, есть финансовое чутье.
— Сомнительно, если учесть, что мне никогда не удавалось и двух дней прожить без долгов.
— Я не деньги имею в виду. Я говорю о финансах — а это совершенно иная материя. И подозреваю, что именно в вашем отношении к долгам и кроется причина. Саймон не способен расстаться с представлением, что занимать деньги скверно, что одолженные деньги должны быть заработаны и полностью выплачены кредиторам. Но в нашем новом мире гипотетического кофе и долгосрочных сделок можно покупать и продавать долги и контракты так же прибыльно, как и торговать кофейными зернами.
Глава семидесятая
Один и тот же сорт кофе, подающийся одновременно разным людям, может отозваться в каждом человеке разными характеристиками аромата. Подобным же образом один и тот же сорт кофе, поданный одному и тому же человеку в разное время, будет оцениваться им несколько по-разному.
И вот, как предсказывал мне Хант, статьям и приглашениям наступил конец. Но оставался еще салон в Пимлико «Домашний уют», куда я и направился, скорее с желанием наполнить желудок канапе и вином, чем вновь рассказывать истории про Теруду.
И там оказалась она.
Она стояла ко мне спиной, но я сразу ее узнал. Она слегка отвернулась от своего собеседника, и, увидев ее в профиль, я понял, что она изменилась. В лице появилась некоторая озабоченность, и волосы, хоть были острижены по новой моде, уже совсем не так блестели.
Она не была в числе тех, кто с интересом слушал меня, но одним из слушателей оказался ее супруг;
— Позвольте представить вам мою жену. Мистер Уоллис, Эмили, большой знаток Африки.
Ее рукопожатие было кратким, лицо не поменяло выражения.
— Ну, как же, — сказал я, — мисс Линкер и я старые знакомые. Мы оба служили под началом ее отца.
Супруг вспыхнул:
— Теперь она уже не мисс Линкер!
— Разумеется. Примите мои извинения, миссис?..
— Брюэр, — сказала она. — Миссис Артур Брюэр.
— Я бы хотел внести ясность: у отца она не служила никогда, — нервно заметил Брюэр, оглядываясь, не слышит ли кто. — До замужества она обычно помогала ему разбирать бумаги, но, став моей женой, приобрела теперь массу иных занятий.
— Право, — сказал я, — не вижу ничего дурного в том, что человек служит.
Брови ее слегка, еле заметно приподнялись:
— А вы, мистер Уоллис, служите ли?
— Не так активно, как хотелось бы.
— Значит, вы по-прежнему boulevardier? [63] — заметила она с намеком на былую дерзость.
— Я хотел сказать, по времени недостаточно. Ваш отец сохранил меня при себе, но мне у него мало что приходится делать.
63
Зд.: «в легком жанре» (фр.).
— Да, но ведь вы же литератор, — заметил Брюэр. — Я читал несколько ваших заметок об Африке. Они весьма живо написаны, можно даже ощутить запах африканской пыли… — Его понесло, он продолжал стрекотать, тогда как мой взгляд был прикован к его жене.
Да, она изменилась. Бледней румянец на щеках, черты лица обострились. И под глазами темноватые круги, как будто от бессонницы. Во взгляде одновременно появилась воинственность, которой прежде не было.
Брюэр по-прежнему что-то вещал. Он явно не имел ни малейшего представления о том, что мы с Эмили были прежде помолвлены. Как интересно. Почему же она ему не сказала? Впрочем, подумал я, вероятно, любая сохранила бы в тайне то, как бестактно я повел себя в отношении ее.
Положение сложилось безнадежное. Здесь я не имел возможности вступить с ней в разговор. Да и публика начала уже на нас поглядывать — ее муж, быть может, и не знал о наших с ней прежних отношениях, но в зале находились и те, кто знал, и боковым зрением я заметил, как пара женщин уже перешептывается о чем-то друг с дружкой, прикрывая рот рукой. Я повернулся к Брюэру.
— Сэр, я совершенно согласен со всем, что вы только что сказали, и поскольку этот факт вселяет в меня веру, что я наверняка соглашусь со всем, что вам еще предстоит сказать, то, вероятно, продолжать нашу беседу уже не имеет смысла. — Я отвесил поклон его жене. — Миссис Брюэр. Рад был снова встретиться.
Я направился в другую часть зала. Позади меня Брюэр обиженно выдохнул:
— Ну, знаете ли!
Мне было наплевать, что он явно задет: меня заботило лишь одно — последует ли за мной его жена.
Она не пошла, да и не могла пойти, вокруг было столько глаз. К этому я был готов. Я стал обходить зал по кругу, мельком заговаривая с одним, с другим… выискивая глазами, как бы невзначай, какой-нибудь тихий, неприметный уголок.
Она по-прежнему не подходила. Но вот, как раз когда зал стал понемногу редеть, я обернулся и увидел, что она сзади меня, тянется поставить пустой бокал на поднос.