Аррекс
Шрифт:
***
– ...Ваше Величество, при всем уважении на мой взгляд неразумно давать этим дикарям слишком много воли.
– Женоподобный утонченный щеголь средних лет почтительно поклонился восседавшему на троне могучему закованному в темные доспехи гиганту и вновь занял свое место.
Императорский совет традиционно проходил в большом тронном зале. Первый совет, на котором Уголь находился в качестве владыки половины мира, и который по сути проходил под его эгидой. Ему не слишком нравились подобные церемонии, где помимо знатнейших семей патрициев
– Я поддерживаю почтенного Зинобиуса.
– Вскочил с места круглый низенький толстяк разодетый в дорогие цветастые тряпки, судя по виду торговец.
– Эти узкоглазые давали нам изрядный прибыток в казну как дешевая рабочая сила, а теперь, когда им предоставлены права, они начнут требовать своей доли. К чему это все? Ведь всем известно, что у язычников нет души, и они никогда не станут вровень с верными чадами Всевышнего!
– Кто тебе это сказал, клирики, которые ныне кормят ворон на городских свалках?
– рыкнул Уголь, смерив торговца презрительным взглядом.
– Эти псы восстали против своего владыки и получили по заслугам. Они раз и навсегда лишились священного права толковать заветы Всеединого, а, значит, их догмы должно пересмотреть. Отныне я сам как верховный владыка благословенной Аррексии стану провозвестником воли Творца. И Творец говорит мне, что мечи могут поклоняться тем богам, которым они сами желают, равно как и все прочие поданные моей империи.
– Да что возомнил о себе ты, чужак без роду и племени!
– от душившей его бессильной ярости торговец на мгновение потерял всякий страх и осторожность и уже не мог более себя контролировать.
– Жалкий неотесанный дикарь! Ты обманом узурпировал власть, ты убил единственного законного наследника престола...
– Толстяк осекся на полуслове остановленный пристальным взглядом жестоких багровых глаз императора.
Не отрывая взора от побледневшего негоцианта, Уголь медленно поднялся с трона и приблизился к нему, осторожно даже с какой-то нежностью обхватив его голову могучими закованными в боевое железо ладонями. Торговец затрепыхался, тщетно пытаясь вырваться, но силы были явно неравны. Владыка Аррексии играючи раздавил череп бунтовщика и, брезгливо вытерев пальцы о дорогое цветастое одеяние толстяка, отпихнул залитое кровью еще дергающееся тело в сторону.
– По крайней мере, он был честен.
– Гулко пророкотал Уголь, с насмешкой наблюдая за сжавшимися в безмолвном ужасе членами совета, и глаз не смевших поднять на неведомое чудовище, которое не иначе как волей самого дьявола стало владыкой величайшей в мире империи благословенной (благословенной ли?) священной волей Всеединого. Наемники из числа новой императорской гвардии охранявшие тронный зал довольно ухмылялись, с насмешливым превосходством поглядывая на собравшихся. Они уже поняли, что наступило их время.
– Кто еще считает так как он?
Ответом была мертвая тишина.
– В таком случае совет окончен.
– Рыкнул аррекс.
– Я вызову вас при нужде. Пока же всем патрициям и негоциантам, чье состояние превышает сто золотых талантов, приказываю ни под каким предлогом не покидать столицу до получения особых распоряжений. Тот, кто нарушит этот приказ, станет в моих глазах мятежником и бунтовщиком со всеми вытекающими отсюда последствиями. А теперь пошли все вон. Я смертельно устал от вашего жалкого блеяния...
Глава пятнадцатая. Ассасин.
Роскошный сад во внутреннем дворе громадного облицованного
– Ты все понял?
– тучный холеный молодой человек в дорогой белой тоге вальяжно развалившийся в просторном плетеном гамаке пристально глядел на стоявшего перед ним.
Последний явно был воином. Невысокий и худощавый как практически все представители восточных народов он был облачен в боевую черную кожу наемника. На его поясе висел темный клинок смахивающий на копис гвардейцев знаменитого первого легиона, но гораздо шире и длиннее.
– Не волнуйтесь, господин.
– Голос воина был сух и невыразителен.
– Кукри сделает все как надо...
***
– Владыка, тревожные вести.
– Дэй-Кон почтительно склонился перед своим повелителем.
– На востоке вспыхнула война. Повстанцы во главе с неким Тибериусом Титом объявили вас самозванцем и собирают войска по всей империи для грядущего штурма столицы.
– Это было ожидаемо.
– Усмехнулся Уголь.
– И крайне неразумно с их стороны. Этот Тит напыщенный болван из старой знати думает вернуть прежнее положение дел... Ты отправил сообщение армии мечей, как я приказывал?
– Так точно, владыка. Но ответ еще не пришел.
– Ты знаешь своих сородичей лучше меня. Они могут не подчиниться приказу?
– Исключено, повелитель. Сыны востока скорее умрут чем нарушат клятву.
– В таком случае нам нечего опасаться. У них нет толкового командования, и мечи расправятся с этими щенками в два счета. К тому же армия Аррексии по прежнему мне верна... Теперь ступай и готовь своих людей к возможной битве. И позови мне сюда канцлера.
Едва двери за Дей-Коном закрылись, на пороге королевских покоев возник Тинус Камп, который, зная о происходящем, заблаговременно дожидался, когда император изволит его вызвать.
– Похвальное усердие.
– Скупо похвалил Уголь инициативного придворного.
– Мне нужно как можно больше таких людей... Готовь новый указ. Пусть глашатаи несут весть в каждый уголок империи о том, что великий аррекс пожизненно понизит налоги вдвое для тех, кто присоединится ко мне в моей борьбе против мятежников. Легионы также получат вознаграждение за верную службу в размере... ну, скажем, десять серебряных монет для рядового, двадцать для десятника, тридцать для центуриона и десять золотых для легатов по окончанию войны. Сумма выйдет приличной, но после победы мы с лихвой покроем ее из имущества мятежных патрициев. Те накопили немало золотишка в своих закромах... И пусть герольды сегодня весь день трубят о том, что я выступлю завтра утром на главной площади столицы. Надеюсь, ты не разочаруешь меня. Вскоре мятежу будет сломлен хребет, и Аррексия станет величайшей империей, что когда-либо существовала под солнцем мира.
***
Небо с самого утра было затянуто густыми свинцово-серыми тучами. Народ недовольно толпился на главной площади. Хмурые пасмурные лица яснее всего прочего говорили о настрое людей. В империи было неспокойно, и аррексийцы с затаенной тревогой смотрели в будущее, не зная, чего еще ожидать от внезапно обрушившихся на них перемен. Наконец, со стороны дворца показалась внушительная кавалькада облаченных в золоченые доспехи всадников. Во главе на могучем черном жеребце ехал закованный в темные доспехи великан. Его обожженная угольно-черная кожа и жуткие багровые глаза вызывали самую натуральную оторопь у всех, кто зрел его лик.