Артефакт. В поисках неизвестного
Шрифт:
— Я помню, Игорь за обедом говорил. — Александр снял шапку и сунул её в карман куртки. — Ещё разуться надо будет где-то, да?
— В храме, там должно быть специальное место. — Сказав это, Марта толкнула массивную дверь в воротах и вошла внутрь, спиной ощущая, что он идёт следом.
Тут же к ним подошёл молодой монах, церемонно склонился и, произнеся несколько вежливых фраз, на которые Марта ответила такими же, спросил, что их интересует: служение, экскурсия или что-то ещё?
— Мы бы хотели поговорить с вашим настоятелем, если это возможно, —
— Вам придётся подождать, — монах снова склонился перед ними, — я сообщу досточтимому Бого-гэгэну. А вы пока можете пройти внутрь храма, снаружи холодно.
— Спасибо, мы подождём, — согласилась Марта и повернулась к так и стоящему чуть за её спиной Александру. — Нам предлагают подождать в храме.
— Подождём.
Они прошли следом за монахом, и тот оставил их на пороге, сообщив, что идёт к ламе, а они могут пока осмотреться. Разувшись, они вошли в зал для церемоний и осмотрелись. Здесь почти никого не было, только пара монахов сидели перед статуей Будды, мерно покачивались и что-то монотонно бубнили, перебирая в руках малы.
Было душно и хотелось чихнуть от того количества благовоний, которые тут же забили нос. Шмыгнув в вынутый из кармана куртки носовой платок, Марта посмотрела на Александра.
— Ну что, — спросила она, — как тебе?
— Обычно, — пожал он плечами, — статуи, кадильницы или как их там, барабаны, свечи, тарелки…
— Чаши, — поправила его Марта.
— Чаши, — кивнул Алекс, — для подаяний. Благовония. Мала, танки…
— Какой же ты! — перебила его Марта.
— Какой? Не тупой? — спросил Александр и широко улыбнулся.
За всё время их знакомства она ни разу не видела такой его улыбки: открытой, абсолютно искренней, не сдерживаемой ничем и никем. И ей захотелось сначала стукнуть его чем-нибудь по лбу — стало ясно, что он над ней просто смеётся, а потом подойти и обнять. Последний порыв был непонятным и очень странным. Совсем ей несвойственным. Александр для неё посторонний человек, пусть и пытается стать если не другом, то хорошим приятелем, а с посторонними людьми Марта не обнимается.
— Дурак! — выплёскивая свои эмоции, совсем по-детски произнесла она.
— А ты думала, что я первый раз в таком храме? — Всё так же улыбаясь, он взял её за руку и повёл по периметру зала, прикасаясь ко всему, что можно было потрогать. — Тот факт, что я ни разу не был в Монголии, не означает того же в отношении Китая или другой страны, где распространён буддизм.
— То, что ты был в такой стране, не означает автоматически, что был и в храме.
— Согласен. Но у меня сестра увлекалась в юности. У неё дома даже алтарь стоял. Всё как положено: статуя, маленькая, правда, чаши эти, хрустальный шар, благовония, даже ракушка большая лежала. Она пыталась и меня вовлечь, но я как-то совсем не по этой части.
— Православный?
— Скорее, агностик.
— Всё с тобой ясно. А я думала, что все военные в наше время верующие люди.
— А я верю — в разум. Может, и высший какой есть, только достоверно
— Извините…
Марта и Алекс, увлечённые беседой, чуть не подпрыгнули от неожиданно раздавшегося за их спинами голоса и повернулись на него. Перед ними стоял мужчина лет пятидесяти. Посмотрев на него, Марта тут же решила, что он — стопроцентный англичанин со страниц Джерома. Высокий, прямой, как жердь, с аккуратно уложенными тёмными волосами, в классическом тёмно-сером костюме-тройке… И в носках. Последнее чуть не заставило Марту хихикнуть, но она сдержалась.
— Слушаю, — произнёс Алекс, жестом давая Марте понять, что в этот раз говорить будет он.
— Меня прислал досточтимый лама Бого-гэгэну, — произнёс «англичанин» с небольшим акцентом, — просил провести вас к нему в кабинет.
— Ах, лама! Да, спасибо!
4.
Я и не сомневался, что они вспомнят и про Лыкова, и про Нестерова. И про то, как они появились в небольшом на тот момент храме посреди деревушки и, пробыв пару дней, отправились обратно. По словам ламы Бого-гэгэну, оба они искали то, чего у местных монахов никогда не было.
— Да, — произнёс лама, — есть легенда о том, что у чтимого нами бодхисаттвы был венец, исполняющий желания. Возможно, камень, о котором вы спрашиваете, именно из него, но в нашем монастыре такие реликвии никогда не хранились. И да, те, про кого вы спрашиваете, тоже искали что-то подобное. Конечно, достоверно я это сказать не могу, сами понимаете, сколько времени прошло с тех пор, но по памятным книгам, которые у нас хранятся, всё было именно так.
— Памятные книги? — спросила Марта.
— Да, — кивнул Лама, — в каждом монастыре есть такие, куда записывают все самые важные события. И каждый настоятель должен выучить их наизусть.
— Важные события, — повторил я, а затем задал вопрос: — Почему посещение маленького храма двумя русскими путешественниками вдруг оказалось важным событием? Что в нём было такого?
Лама только покачал головой.
— Я не знаю. Об этом ничего не сказано.
Марта осталась, чтобы ещё о чём-то узнать, а я попросил разрешение и, покинув храм, остановился во дворе. Чуть морозило, и я пожалел, что нельзя хотя бы капюшон накинуть, но заходить внутрь помещений не хотелось: сладковатые ароматы камфоры и каких-то цветов давили на виски. От этого отвлекала только Марта, но её рядом не было.
Я вышел из монастырских ворот на улицу, натянул шапку и закурил. Она согрела голову, а табачный дым тут же прочистил лёгкие, заменив собой кошмарную смесь запахов. От накатившего следом кашля на глазах выступили слёзы, но как только я смог спокойно вдохнуть, головная боль отступила. А следом рядом появился тот самый англичанин.
— Ваша спутница ещё разговаривает с достопочтимым ламой Бого-гэгэну, а я хотел бы поговорить с вами, — произнёс он.
— О чём? — я удивлённо приподнял бровь.