Артем Скворцов — рабочий человек
Шрифт:
— Ну, ступай, парень, ступай.
Сразу же за крыльцом проходной — асфальтовая дорожка, обрамленная пахучей резедой. С огромного щита на каждого проходящего в упор смотрел рабочий. Должно быть, сталевар. За его спиной полыхало пламя, сыпались искры, а он, распахнув робу, сдвинув на лоб прозрачный щиток, строго спрашивал: «Что сделал ты для досрочного выполнения пятилетки?»
— Это уже завод? — спросил Артемка.
— Да, это заводская территория. А вон то, — Коваль указал вправо
— Какая большая территория! Цветы, чисто…
— Ты что, думал, мы тут по уши в грязи? — засмеялся Микула Селянинович. Коваль свернул направо: — Нам сюда!
Они подошли к одному из корпусов. Корпус был огромный, кирпичный, со стеклянной куполообразной крышей.
Коваль остановился и взял Артемку за руку:
— В цеху осторожней! От меня никуда ни на шаг. Ну, добро пожаловать!
И распахнул широко дверь.
Артемке показалось, что в тот момент, когда Коваль распахнул дверь и они шагнули вперед, где-то рядом, возле него, произошло крушение, обвал…
Жарко и ослепительно полыхало пламя, осыпаясь искрами на пол, что-то грохотало и скрежетало. Мимо с лязгом промчалась вагонетка… Артемка невольно прижался к Микуле Селяниновичу. Но тут он почувствовал, что Коваль что-то кричит ему в самое ухо, показывая рукой. Артемка решительно ничего не слышал из-за грохота и только, улыбаясь, беспомощно пожимал плечами, крутил головой. Коваль беззвучно смеялся, тянул Артемку вперед.
Они шли вдоль цеха, Артемка постепенно осваивался в этой уж очень непривычной для него обстановке, приходил в себя.
Вот Артемка внезапно остановился, потянул Коваля в сторону. Микула Селянинович перехватил Артемкин взгляд, в котором светилось восхищение. Артемка глядел, не отрываясь, вправо, на рабочего в робе с пластмассовым защитным козырьком на глазах. Глядел так, словно тот показывал фокус.
Рабочий колдовал около какого-то агрегата, напоминающего большую газовую колонку. Только по середине корпуса этой колонки были дырочки, как у самоварной конфорки. Сквозь дырочки вырывалось пламя, которое бушевало там, внутри.
С помощью щипцов рабочий ловко вставлял в огненное отверстие короткий металлический стерженек величиной с указательный палец. Стерженьки тут же, на глазах, накалялись докрасна, затем белели, становились светящимися, почти прозрачными! И тогда рабочий с помощью все тех же щипцов выхватывал их по очереди из отверстий и вставлял в другой агрегат, стоящий рядом. Брызгал крохотный фонтанчик воды, тут же превращаясь в облачко пара, раздавались шипение, стук. Секунда — и металлический стерженек уже никакой не стерженек, а готовый болт. Со шляпкой, с резьбой, новенький, черный до синевы.
Рабочий небрежно швырял его в ящик, уже
— Это газовая печь! — закричал Артемке в ухо Коваль. — Малая! И пресс. Сейчас я тебе еще не такое покажу!..
И они двинулись дальше.
Неожиданно дорогу преградило бревно. Бревно было четырехгранное и черное. Микула Селянинович перешагнул через него, даже не взглянув, а Артемка на секунду приостановился, дотронулся рукой. Бревно было металлическим.
Коваль оглянулся, крикнул: «Чугун!» Так вот какое это бревнышко — чугунное! Ну и ну!
…Дохнуло жаром, на лице Коваля засветились розовые блики. Он взял замешкавшегося Артемку за плечи, повернул его чуть влево: «Смотри!» И Артемка увидел, как огромная грохочущая машина резала на куски точно такое же чугунное бревно, как то, что лежало на полу.
«Трах!» — и от металлического бревна отлетает квадратная болванка. «Трах» — и следом отскакивает вторая. А рядом человек, тот, что управляет машиной. Он приветливо махнул Ковалю рукой.
— Это большой пресс!.. — кричит надрывно Коваль. — Заготовки для деталей!..
— Понял! — кивает Артемка. — Понял! Ничего себе пресс, подходящий!
Откуда-то сверху опустилась цепь с клещами на конце, клещи подплыли прямо к чугунной болванке и, схватив ее, плавно понесли по воздуху, кинули в пасть огромной печи, дышащей зноем. Артемка, не отрываясь, следил, как в оранжевом пламени истаивала, на глазах исчезала только что брошенная туда чугунная болванка. И вот ее не видно совсем. Расплавилась она, что ли? Только пламя бушует в печи, знойно и жадно…
— Сколько там градусов? — поинтересовался Артемка.
— Тысяча четыреста!
«Тысяча четыреста! — Артемка присвистнул. — Конечно, при такой температуре что хочешь сгорит и следов не останется…»
Но чугунная болванка не сгорела. Она просто так раскалилась, что ее цвет смешался с цветом пламени в печи.
Артемка задрал голову кверху. Там, высоко под прозрачным потолком, тоже рельсы! А по рельсам туда-сюда скользит вдоль цеха какая-то штуковина. Она-то и переносит с места на место грузы, с которыми без нее ни одному не сладить.
— Мостовой кран! — различает Артемка в грохоте голос Коваля.
— Он автоматический? Или там человек?
Коваль вдруг почему-то хохочет.
— Человек там! Очень хороший человек!..
Но Артемка и сам уже увидел, что там, наверху в кабине, человек. Вот он машет рукой из крана. Высунул из окна голову и даже улыбнулся какой-то знакомой-знакомой улыбкой… Такой знакомой, что почему-то вдруг чаще забилось сердце. Постойте… да ведь это же…
— Мама! — закричал Артемка и тоже замахал руками. — Мама!..