Артемидора
Шрифт:
Серьёзная причина или там цель, с которой его наняли, косвенно заключалась в фамилии: потомственный биолог с уклоном в менделизм-морганизм. Вот ему и позволили знакомиться с предметом торга - всем этим зерном в восковых капсулах и скрюченными корешками, увенчанными острой почкой или без оной.
Демонстрировали гостям образцы разные монахини, но отчего-то при них постоянно оказывалась Зигрид - ради такого она даже соизволила умыться душистой водой, причесаться и переобуть башмаки, вечно измаранные вонючей жижей пополам с опилками. Последнее
Перебирая сию флору, сьёр Энгерран только хмыкал с самым довольным видом. Его помощник, тем не менее, то и дело возмущался:
– Сплошное шарлатанство и как бы не жульничество. Алхимия отличается от химии не только приставкой.
– Было опробовано в бою, - возразил ему шеф. - Растёт как проклятое, все сорняки собой вытесняет. Только на краю межи останавливается. где камень лентой положен.
– Положен? Это вон всему этому быть не положено, - Эвлад указал подбородком на выставку, разложенную по всей холстинной скатерти.
– Сказки вам рассказывают.
– Мы отвечаем за всхожесть, - ответила монахиня. - И за отсроченный результат.
– Что это за зверь? Вечно вы, клирики, хитрите.
– Первые ростки и всходы запланированы более слабыми и редкими, чем урожай следующего года, - ответила монахиня.
– Здесь ведь второе поколение, - встряла Зигрид.
– Со скрытыми признаками. Чтобы настоящая порода стала доминировать лишь в третьем колене - тогда, когда семя привыкнет к месту, а наследственное вещество изменится по обстоятельствам.
Тут на ней скрестились все три взгляда: негодующий, юморной и почти восхищённый.
– Кажется, вы, как все клирики и клергессы, желаете сохранить монополию и ничего не давать даром? - спросил Эвлад старшую сестру. - А девочка у вас умница, напрасно вы её в рубище держите и засоряете мозги всякой околонаучной ересью.
И мельком дотронулся до жёстких рыжих волос.
– Кто такие клергессы?
– торопливо спросила Зигги, выворачиваясь из-под руки.
– Это вы, сьёр, своего мэса Франсуа Рабле под нас переделали?
Но её уже волокли за руку обратно в обитель. Мешок и увеличительное стекло - тоже.
– Вот выдеру всем напоказ, - шипела старшая с несколько преувеличенным гневом.
– Ой, до чего страховито. Впервые, что ли?
– Так то в детстве и не нами. Хочешь почуять разницу?
– Так с того я и поторопилась выступить, пока укорота не сделали...
Последние слова, уже внутри стен, звучали еле слышно, так что Арта, следившая за сценой из бойницы, самого конца не расслышала.
Когда она поделилась увиденным и услышанным с Белой, та резонно заметила:
– Всякий труд достоин своей платы, звонкой монеты - в прямом смысле или переносном - домогаются
– Погоди, - попросила Арта, - я не успела понять про его величие Кьяртана. Слухи какие-то ходили.
– Поговаривают, что он делится своей кровью экстра-класса, чтобы приручать всё рутенское, и что в благодарность ему подарили этакую помесь живого ба-фарха с сайклом. Только матушка с присными не особенно дают ему порулить до впадения в совершенные годы.
Ба-фархами по всему Верту именовали морских и океанских дельфинов, легко поддающихся приручению.
– Моряне этого метиса и подарили, верно?
– Ты права. Но скажи, какой роскошный повод для цареубийства - выпустить из жил его величества всю драгоценную жидкость и сбыть с прибылью. Одного жаль: за это квалифицированная казнь положена. И вряд ли отвертишься.
Арта сначала возмутилась в душе, но спустя пару мгновений поняла, что здесь по большей части самоирония, только очень извилистая. И вообще проявление тёплых родственных чувств.
VIII
Как там старшие монахини договаривались с господами заказчиками, в тот раз оставленными, видимо, в лёгком недоумении, простым сёстрам было без особой разницы. Идёт дело - ну и пускай себе идёт. Они переключились на витающий в воздухе скандал.
В отличие от них, послушницы без особенных проблем выбирались на широкий простор - особенно те, в которых еще была жива память о прежней лаборантской воле.
Что там творила Зигрид в свои свободные часы, никто особо не влезал. Только пришла она однажды к Бельгарде - а та как-то невзначай стала приорессой по воле собрания старших. И поделилась с ней:
– Ма Бела, я ведь обетами не связана? Меня в обители только долги держат?
– Большие.
– Я не о таком. Кем меня ни считай, а даже послушницы числятся в мирянках. Эвлад меня улещивает идти за него. И собой хороша, говорит, и ум у тебя что надо - а в Верте ты не реализуешься. Приодеть, подкрасить, поднатаскать и в универ отдать, так он говорит.
– А что в Рутене ты не будешь считаться по-настоящему взрослой, он упомянул?
– Все равно, говорит, там у тебя прав больше. Женщины у них стоят вровень с мужчинами.
– Обрадовал... Но и это - общее место.
– Замуж зовёт. Хочет забрать с собой - нажитой скарб в Верте через Многие Радуги и крутые холмы в Рутен не перебросишь, но я ведь не скарб и вещь, а если буду вещь, то такая, что лежит при самом теле. Так он говорит.
– И что монастырь не имеет права тебя удерживать против желания, если иные условия соблюдены, - тоже.