Артур, племянник Мордреда
Шрифт:
Ариман прикоснулся к моему плечу.
— Пойдемте, — сказал он, подталкивая меня вправо. — Рядом есть помещение, пространство которого почти не отличается от привычного вам.
Два шага… Нас закрутило по часовой стрелке — в то время, как то, что секунду назад было для нас полом, начало двигаться в обратном направлении. Мы повернулись и вошли в пол, ставший стеной. Все снова исказилось, а когда пришло в норму, оказалось, что мы только что вошли в обыкновенную комнату через обыкновенную белую дверь. Два мягких дивана, кресла, шкаф с книгами… зеленый ковер на полу… Вместо потолка, правда, крутилась огненная воронка, но по-своему это было
Ариман жестом предложил мне выбрать сидение себе по вкусу. Я остановился на кресле. Когда я опустился в него, оно как-то странно покачнулось, как будто бы у кресла была сломана ножка, но я решил не обращать внимания на такие мелочи. Диванчик, на который уселся Ариман, закачался значительно сильнее. Я не успел и глазом моргнуть, как этот диванчик чуть приподнялся, сорвался с места и, сделав полукруг, остановился напротив меня. Диванчик, как и мое кресло, тоже был на ножках… На десятках маленьких детских ножках. Я заметил, что, пока диван двигался, одна из ножек вдруг поднялась и почесалась о другую. Потом предмет хаоситской мебели окончательно утвердился на новом месте и плавно опустился на пол.
— Итак, — сказал король Хаоса. — Я вас внимательно слушаю.
Я изложил официальную цель своего визита. Сейчас уже и не вспомнить дословно то, что я ему тогда сказал — да, в общем-то, и вспоминать не стоит. Это была стандартная пятнадцатиминутная тирада, состоявшая из совершенно бессодержательных фраз, сводившихся, в конечном итоге, к «миру-мир!» и «дружба-жувачка!».
Пока я нес весь этот бред, Ариман тактично молчал. К существу дела мы перешли чуть позже, когда вводный монолог был закончен и беседа плавно перетекла в свободное русло. Ариман поинтересовался нашей политической обстановкой, внимательно выслушал мой рассказ о смене власти, вежливо осведомился, все ли мои родственники живы и здоровы.
— В последние пятьдесят лет никто не умирал, — сказал я. — А скажите, ваш указ о запрете контактов… он ведь на самого короля не распространяется, не так ли?
— Конечно, нет. Короля трудно заподозрить в измене себе самому. — Мой собеседник усмехнулся.
— Значит, все контакты между аваллонцами и хаоситами рассматриваются вами как измена?.. — Я покачал головой. — Вы воспринимаете нас только как врагов? Такова официальная позиция Дворов?
— Нет. — Ариман покачал головой. — Полагаю, для вас не секрет, что я нахожусь не в самых лучших отношениях с Корвином и Фионой, но при решении вопросов государственного значения я оставляю в стороне свои личные симпатии и антипатии. Но, к сожалению, обиды — действительные или мнимые — есть не только у меня одного. Смысл указа о запрете контактов между Дворами и Аваллоном изначально заключался в том, чтобы не допустить эскалации конфликта. Запрет контактов — это прежде всего запрет на вендетту. Не будь его, Дом Иноходных Путей мог бы, с полным на то основанием, убить Мордреда. Но Мордред до недавнего времени был вашим королем, и его смерть спровоцировала бы ответный удар по Дворам. Началась бы война…
Кивая в знак согласия, я подумал: «Вранье. Это последняя причина. Тут есть еще что-то…»
— …Но теперь, конечно, этот указ будет отменен. — Продолжал Ариман. — Трон заняла королева, у которой, насколько мне известно, нет никаких личных счетов ни с кем из Дворов. Не скрою — мы очень рады, что Мордред ушел. Это откроет дорогу для развития подлинных добрососедских отношений между нашими королевствами.
— Наши с вами позиции по данному
— Мне тоже так кажется. — Ариман выдержал короткую паузу. — Вам, разумеется, будет оказан соответствующий прием. Я свяжусь с главами Домов и через четыре цикла мы встретимся с вами в официальной обстановке.
— Четыре цикла?.. А сколько длится каждый цикл?..
— По-разному, в зависимости от того, в каком порядке они следуют… Последовательность, естественно, также меняется раз от раза… Сейчас белое небо, затем будет синее, черное и желтое. Приблизительно шестнадцать часов биологического времени. Занимайте пока эти апартаменты. Чуть позже мы подберем для вас что-нибудь более подходящее.
— Благодарю. Я хотел бы сказать кое-что еще. Не для протокола.
Ариман чуть наклонил голову, изображая вежливый интерес.
Я мысленно вздохнул. Я никогда не был трусом. Но я должен был сыграть роль труса также хорошо, как Ариман играл роль незлобивого, добросердечного короля.
— Хотя я целиком и полностью поддерживаю новый политический курс, принятый королевой Джинной, — сказал я. — Тем не менее, я являюсь реалистом и понимаю, что, возможно, в будущем может сложиться такая ситуация, когда одно из королевств перестанет существовать…
— Вы предвидите войну? — Ариман удивленно приподнял бровь.
— Нет, конечно, нет! — Запротестовал я. — Во всяком случае не с Хаосом. Что нам делить?!.
Ариман благожелательно кивнул. И в самом деле, что нам делить? Ничего, кроме власти над мирозданием…
— Может сложиться, например, ситуация, при которой кто-то из Эмеральда разрушит наш Лабиринт, а вы, например, уничтожите Лабиринт Бранда…
— Уверяю вас, мы не собираемся этого делать.
— Я в этом уверен. — Сказал я. — Но в Хаосе, как и у нас, могут найтись свои фанатики… экстремисты… Конечно, маловероятно, что они добьются своих целей, но полностью такую возможность исключать все-таки нельзя.
— Да, вы правы. Нельзя. — Сочувственно кивнул Ариман.
— Я просто хочу сказать — уже не как представитель Аваллона, а как частное лицо — что при существующем положении дел, насколько я могу судить, рядом стратегических преимуществ обладают Дворы, а не королевства Порядка. И, если Аваллон погибнет… я этого совершенно не хочу, но если Аваллон — по тем или иным причинам — все-таки погибнет, я бы не хотел погибать вместе с ним. И я не хотел бы перебегать на сторону Эмеральда. Кто для меня Феникс?.. Никто и ничто. Я знаю, что во мне течет кровь Единорога, и знаю, что Дворкин происходил из Дворов, а значит — во мне, как в его потомке, есть толика крови Змея. Но с Фениксом меня ничто не связывает и под крыло этой рыжей курицы я становиться не хочу. Если вдруг Аваллон рухнет, я бы хотел быть принятым на той половине мира, которая, по совести, нам гораздо ближе, чем Эмеральд.
Ариман кивнул.
— Я запомню ваши слова.
— Это не просто слова. — Сказал я. — Чтобы подтвердить их весомость, я хотел просить вас позволить мне пройти Логрус.
Ариман на несколько секунд задумался.
— Кем была ваша мать? — Спросил он.
— Отраженкой. Она уже умерла.
— В вас нет крови Хаоса…
— Я полагал, что она есть во всех потомках Дворкина.
— Только до известной степени. — Возразил Ариман. — Генотип изменен, кровь Змея вытравлена кровью Единорога. Риск при прохождении знака всегда есть, но в вашем случае риск возрастет неимоверно. Зачем вам это?