Артуриана
Шрифт:
Однако прежде чем поведаю я о своем возвращении, следует упомянуть об одном событии чрезвычайной важности, которое случилось до того, как покинула я дворец короля Уриена: за несколько лет до того.
Как-то ради забавы Артур вызвал на поединок одного из вернейших своих рыцарей — сэра Пелинора, бывшего в прошлом королем островных государств к югу от Альбиона, но признавшего Артура своим господином и занявшего место за Круглым столом. Сэр Пелинор благоразумно отклонил предложение короля, но разгоряченный молодой правитель, который, когда входил в раж, не знал удержу, настаивал снова и снова, и однажды сэр Пелинор дал согласие. Они вышли на поединок и сражались, говорят, это была славная битва, собравшая бесчисленное число
Старый чародей явился ко двору, выслушал историю клинка, сообразив, что большое, слишком большое значение придал Артур этому событию и счел его знаком недобрым. Так же, как и я, Мерлин не одобрял невесту-христианку, а потому предупредил короля, что если тот отвернется от старых богов, то боги — отвернутся от него. Понимая, что душа короля разрывается меж двух огней: верностью религии своих предков и слезными мольбами юной жены, Мерлин решил, что старые трюки лучше новых. Теперь он знал, как укрепить веру короля в древние верования друидов.
Он отвез Артура в Броселианд, на берег колдовского озера, и, изумленный, увидел король, едва подошел к воде, как прямо из глубины поднялась женская рука, сжимавшая в руках клинок, равного которому не видели ни сам Артур и никто прежде. Рука Владычицы озера отдала клинок королю. А после и сама прекрасная дева Ниниана вышла из подводного хрустального дворца, что создал для нее Мерлин при помощи магии. Ниниана поклонилась Артуру и пожелала долгого счастливого царствования.
— Это Эскалибур, — произнес Мерлин, — волшебный клинок, которому в мире нет равных, ибо выкован он в Авалоне. Он разит врагов наповал, воин, что владеет им — непобедим. Но не только в этом его сила! Ножны, созданные для меча, защищают владельца надежнее, чем тысячи щитов. Пока они с тобой, ты не можешь быть ранен. Ты не можешь быть побежден.
Растроганный, Артур крепко прижал к себе старого волшебника и поблагодарил прекрасную Ниниану за то, что сможет защитить Камелот, что останется неуязвим ни для кого, в том числе и для собственного сына, если однажды тот появится на свет. Артур вздохнул с облегчением: теперь он мог иметь наследника и приемника трона.
Мерлин был прав, его хитроумная задумка сработала — Артур проникся уважением к таинствам старой религии, подарившей ему столь ценный дар, и отныне считал себя ее сыном и готов был отставать свои убеждения перед женой.
Эскалибур вскоре пригодился королю: набеги саксов, как и неверных бриттов, на Логрес все учащались, и королю приходилось снова и снова брать в руки оружие, чтобы отстоять свободу королевства.
Камелот, как и прежде, оставался царством справедливости, а народ с каждым годом любил Артура все сильнее, провозгласив величайшим и справедливейшим из королей, правивших во веки вечные.
Таково важнейшее в истории Камелота и всей Артурианы событие, о котором я должна упомянуть.
Тем временем, оказавшись снова Броселианде, я не могла нарадоваться на свою вновь обретенную свободу и чувствовала себя самой счастливой на всей земле! Я словно оживала, глядя на волшебную гладь Зеркала фей, на порхающих у поверхности воды дриад и эльфов, на замшелые деревья с гигантскими корнями, на чудесные источники, из которых била целебная вода, способная справиться со многими болезнями, и конечно, на Источник молодости.
Я ехала на молоденьком серебристом жеребце, которого столь любезно выделил мне супруг, лошадь ступала медленно, и я могла любоваться зелеными арками деревьев, сбегающими по замшелым камням потоками прозрачной воды, слушать чудесные трели птиц и чувствовать восторг, от того, что я снова дома.
Мерлин и Ниниана тепло приветствовали меня. Наставница была молода, как прежде, хотя, время пощадило и меня, моя красота не исчезла, таков был дар, что давала волшебницам сила Источника молодости.
Мы снова зажили прежней жизнью, я, как могла, обучала юных воспитанниц, но среди них не видела ни одаренных девушек, ни тех, кто мечтал бы посвятить жизнь искусству волшебства, все они были какими-то безжизненными и обычными.
И потому решила сосредоточиться на своем искусстве, мне хотелось разбудить ту невиданную мощь, которую некогда прочил мне Мерлин. Тем более, сейчас он с каждым днем становился все мрачнее и говорил, что грядут трудные времена для Альбиона, а значит, сила моя могла пригодиться.
Целыми днями бродила я в колдовском лесу, слушая себя, пытаясь распознать голоса, что звучали в моем сердце.
Между делом как-то за вечерней трапезой узнала я у Мерлина рецепт волшебного зелья, что дал он королю Утеру. К счастью, мне удалось приготовить чудесный напиток и усилить его — теперь он обладал возможностью не только сделать меня неотразимой, но и полностью изменить внешность так, как было угодно, создать любую иллюзию. Он мог бы помочь несчастным влюбленным, если бы у меня было такое желание. Но моему зелью была уготована иная судьба.
Я боролась с искушением, старалась не думать о том, что происходит при дворе короля Артура, но, нет-нет, да и заглядывала в кристалл и видела все тоже: Гвиневера страдала неимоверно, мучимая раскаянием, как добрая христианка даже чувства свои к другому мужчине, не к мужу, считала грехом и свято верила, что бог наказывает ее и не посылает детей именно потому, что она так грешна. Ланселот страдал не меньше, чем его дама: преданный королю и не имеющий возможности связать судьбу с той единственной, кого избрал навеки, он мучился, считал себя предателем, пытался изгнать образ королевы из сердца, но ничего не выходило. Рыцарь стремился покидать Камелот как можно чаще, принимал самые сложные поручения и отправлялся в дальние земли, чтобы разлука загасила пламя любви, но стоило ему оказаться в замке и увидеть Гвиневеру — все начиналось сызнова.
Зная, что Ланселот часто оставляет Камелот, я догадывалась, что однажды он обязательно приедет навестить матушку, и тогда дорога обязательно приведет его ко мне. И готовилась к этой встрече.
Так и произошло однажды. Как и феи, порхающие над Зеркалом, почувствовала его приближение и была готова.
В тот день в длинном бледно-голубом платье, с распущенными по плечам волосами я стояла на широком тракте, идущим через весь Броселианд, когда вдалеке показался всадник.
Он ехал медленно, держа поводья одной рукой и слегка покачиваясь в такт движениям лошади. Когда он приблизился, на его лице можно было различить выражение глубокой задумчивости, казалось, он погружен в созерцание родных мест и рад оказаться снова в лесу своего детства, но в то же время в нем чувствовалась неизбывная печаль, и я знала ее причину. Ланселот корил себя, что так и не смог стать совершенным рыцарем и в то же время тяжело переживал разлуку с дамой сердца. Он не сразу заметил меня, остановился и соскочил с лошади, лишь когда я буквально преградила ему путь. За эти годы мой возлюбленный изменился, время не обходило его стороной, и, тем не менее, он оставался хорош, а может, стал еще лучше, чем прежде. Я едва справилась с волнением, но смогла улыбнуться гостю, а рыцарь радостно улыбнулся в ответ.