Артуриана

Старкина Виктория

Тишина воцарилась такая, что слышно было, как шелестят крылья фей над поверхностью Зеркала.

— Это неправда! — крикнул маленький Артур, — Неправда! Она может колдовать…

Мерлин взглянул на Ниниану.

— Возможно, сегодня что-то пошло не так, нужно дать ей шанс, — неуверенно начал волшебник.

— Здесь все равны, — твердо возразила Ниниана.

Я решила не дожидаться, пока они окончат споры, выбирая мою судьбу. Решила уйти сама, прежде чем меня прогонят, повернулась и бегом бросилась прочь. Щеки мои полыхали от только что пережитого стыда. Не знаю, как долго бежала, но остановилась лишь, когда совсем выдохлась. Меня окружал

темный, незнакомый лес. Но это был все тот же Броселианд, и я не боялась его. Присела в корнях большого дерева, стараясь отдышаться, и довольно скоро заснула.

Проснулась с рассветом, попила воды из ручья, ею же умылась, пригладила волосы. Огляделась по сторонам: эта часть леса, мрачная, непроходимая, была мне совершенно незнакома, я понятия не имела, где оказалась. Выбора не было, поэтому просто побрела, куда глаза глядят.

Шла я довольно долго и успела порядком устать, прежде чем лес расступился, и передо мной открылась гладь неизвестного озера. На его берегу возвышался красивый каменный дом, не замок, но почти дворец. Подумав, что возможно, богатые люди, живущие здесь, сжалятся над голодной скиталицей, — а проголодалась я изрядно, — и дадут краюху хлеба, приблизилась к дому, перелезла через невысокое каменное ограждение, окружавшее усадьбу, и оказалась вдруг в прекрасном саду. Пораженная невиданными цветами: яркими, крупными, поистине роскошными, — даже не представляла, что подобное великолепие бывает, — застыла, раскрыв рот от изумления, в миг забыв о голоде и усталости. Не знаю, как долго пребывала я в этом оцепенении.

— Кто ты и что тебе тут нужно? — услышала я позади мужской голос и обернулась. Неподалеку стоял юноша, еще совсем молодой, не старше меня, почти подросток. Как выяснилось позже, мы и правда оказались ровесниками. У него были большие темные глаза, темные кудри и очень красивое, нежное лицо, немного женственное в силу возраста, мужественность еще не проступила на нем. Никогда не видела я столь красивого юноши, и вообще, из мужчин мне довелось видеть лишь Мерлина, малыша Артура, да крестьян, что иногда захаживали к Ниниане, просить об исцелении от недугов. Все они были грязными, в лохмотьях, нечесаными и часто нездоровыми, потому, в сравнении с ними, этот юноша показался мне чудесным видением. Надо заметить, однако, что и потом, много лет спустя, когда я стала женой и королевой, когда видела перед собой множество рыцарей, один другого лучше, никто так и не сумел затмить красоты этого удивительного лица, никто не сумел занять его места в моем сердце.

Влюбленность впервые постучалась ко мне, и я стояла, не в силах вымолвить ни слова, как если бы проглотила язык.

— Ты что, немая, девушка? — снова спросил он.

Я помотала головой и продолжала смотреть на него во все глаза, не в силах отвести взгляда. Повисло молчание, он тоже с интересом рассматривал меня, хотя вряд ли я являла собой картину столь привлекательную — перепачканная после ночи в лесу, растрепанная, да и в общем нельзя сказать, чтобы я отличалась красотой: пока я была лишь гадким утенком, которому возможно предстояло стать лебедем однажды.

— Ланселот! — раздался женский голос со стороны дома. — С кем ты там говоришь?

— Здесь какая-то девушка, матушка, — откликнулся юноша, которого назвали Ланселотом. — Она все время молчит, может, не знает нашего языка…

— Я знаю язык, — подала, наконец, я голос, сбросив оцепенение. — Мое имя — леди Моргана. Я — падчерица короля Утера Пендрагона.

Каким-то

шестым чувством поняла, что здесь будет уместнее сказать об Утере, чем о Мерлине и Ниниане.

— О, какие знатные у нас гости, — воскликнула женщина, приблизившись. На вид ей было чуть за тридцать, но она была все еще хороша собой — белая кожа, темные глаза, светлые, почти белокурые волосы. — Леди Моргана, добро пожаловать в поместье Компер! Рада принять вас в моем скромном доме.

— Леди Моргана, — Ланселот поклонился, — Позвольте представить вам мою матушку — леди Вивиану, хозяйку поместья Компер, дочь герцога Димоса и Владычицу озера!

— Но… — возразила было я, — Владычица озера — Ниниана!

— Возможно, у нас разные озера, — примирительно улыбнулась Вивиана. — Это озеро — мое. Ты уже познакомилась с моим приемным сыном, Ланселотом.

Он снова кивнул, и я покраснела, что не укрылось от глаз заботливой матери. Леди Вивиана спрятала усмешку, потом вежливо предложила зайти в дом.

Меня поразила роскошь внутреннего убранства Компера — долгие годы я не видела ничего, кроме убогой хижины Нинианы, а воспоминания о Камелоте почти стерлись. И однако, даже в замке Утера Пендрагона, не припомнила бы я такого богатства: столы и стулья с резными ножками, гобелены на стенах, дорогая посуда, — без сомнения Владычица озера была весьма знатной дамой!

Мне предложили вкусный обед, но, к сожалению, я почти ничего не могла проглотить, настолько сильно взволновало меня присутствие Ланселота. Сердце билось все чаще и чаще, а через некоторое время я вдруг почувствовала странное покалывание в ладонях. Никогда прежде не испытывала ничего подобного.

— Как получилось, что королевская падчерица оказалась в нашей глуши? — поинтересовалась Вивиана, подкладывая еще кусок сытного пирога, самого вкусного из тех, что доводилось мне пробовать. Ланселоту повезло с матерью! Да и вообще, повезло, что его мать жива, в то время как моя оставила этот мир.

— Сейчас здесь проходит обучение его сын Артур, — пояснила я, — И меня взяли заодно.

Мне не хотелось рассказывать о колдовстве, не хотелось, чтобы эта красивая знатная дама и ее чудесный сын считали меня ведьмой. Покалывание в ладонях между тем усиливалось.

— Ланселот, покажи леди Моргане сад, — сказала Вивиана, после того, как обед завершился, и я почувствовала, что вот-вот задохнусь от радости. Ланселот охотно предложил мне руку и вывел в сад, он показывал ухоженные дорожки, красивые цветы, а заодно говорил о себе и своей жизни. Узнала я, что леди Вивиана не была ему родной матерью. Настоящих родителей убили в междоусобных распрях, а ей подбросили младенца, в то время, как путешествовала она в тех краях Аморики. Вивиане полюбился малыш, и, не имея детей собственных, она решила оставить младенца. Приемного сына звали Галахад, но она дала ему новое имя, более звучное, и нарекла Ланселотом. Я молча согласилась, что оно идет ему куда больше.

— Я собираюсь в Камелот, — он остановился напротив и заглянул мне в глаза, отчего мое сердце сжалось, — Хочу стать рыцарем, уже сейчас много тренируюсь, учусь искусству боя, уверенно держу меч.

— Тебе нужно будет сперва подрасти, — смущенно заметила я, — Вижу, что ты пока еще слишком юн. Для рыцаря.

— Несомненно, прекрасная дама, — он серьезно кивнул, — Пройдет несколько лет, прежде чем я покину матушку. Однако хотел спросить тебя, каков король Утер на самом деле? Неужели, все что о нем говорят — правда?