Арзюри. Книга 2. Данк
Шрифт:
— Как?
— Возьмем какие-нибудь… кастрюли. Постучим в них… А другие походят вокруг, послушают…
— А ты голова! Пошли!
Телиг был явно доволен, его круглое лицо расплылось от удовольствия участвовать в расследовании. Лысая макушка бликовала в свете факелов, создавая праздничное настроение. Хотя Вадиму было не до праздника — его, скорее, порадовало, что опытный человек прислушался к его мнению.
* * *
Испытания заняли меньше часа. Было установлено лишь, где можно было услышать шум из мастерской. Увы, мастерская находилась далеко от основных путей пещер, да еще и высоко — более шести метров от уровня
Делать вроде бы пока было нечего, новых идей не родилось, так что Вадим добрался до своей кельи и уснул. Но тревожные мысли не оставляли его даже во сне. Он проснулся незадолго до заката и после легкой зарядки отправился в большой зал. Побродил среди людей, прислушиваясь к разговором. Ничего нового, похоже, пока так и не выяснилось. После захода солнца толпа двинулась в столовую, расположенную между нижним и верхним лагерями.
По дороге Вадима нагнал Телиг:
— Пошевеливайся! Надо успеть устроиться за центральным столом! Там будут обсуждать происшествие, если будешь волочиться как улитка, самое интересно пропустишь!
Вечерний «завтрак» состоял из вегетарианского супа и лепешек. После того, как большинство перешло к чаю с вялеными корешками какого-то местного растения, на вкус отдаленно напоминавшими финики, началось обсуждение происшествия. Увы, найти того, кто это сделал, по горячим следам не удалось. И известно пока было совсем мало.
Вчера вечером часовщик Миха заходил в мастерскую за какими-то инструментами — тогда все было в порядке. Взяв необходимое, он, заглянув в столовую на завтрак, вернулся в цех распилки, находящийся за пределами лагеря ниже по течению реки, то есть на расстоянии почти два километра от пещер. Его отряд работал до утра, когда к ним пришли и рассказали о происшествии. Шестеро все время были вместе, больше чем на четверть часа цех никто не покидал.
Подобное взаимное алиби имели и другие люди, их, вместе с детьми, вычеркнули из числа подозреваемых. Итого из двухсот двух колонистов алиби имели сто двенадцать. С оставшимися девяносто человеками теперь иметь дело следственной бригаде — надо было попытаться найти если не преступника, то хотя бы тех, кто мог что-нибудь слышать или видеть.
Наконец, слово взял один из старожилов колонии — Вадим уже видел его в первый свой день на Арзюри. Он огорченно отметил, что пока на все вопросы они имеют лишь сплошные «нет», зацепиться совершенно не за что. Поэтому желательно собрать следственную бригаду, которая провела бы более глубокое расследование.
После короткой перепалки было решено, что опросом колонистов займутся четверо из тех, кто имеет твердое алиби. В их число, к полному своему недоумению, попал и Вадим.
— У нас тут полиции нет. Поэтому мы всегда стараемся привлечь к следствию новичков, — жизнерадостно объяснил ему Телиг. — Новички, то есть ты, независимы, у них свежий взгляд и нет личных привязанностей. Или уже успел завести?
Иж как развеселился! Тут серьезное дело, а этот весельчак все с шуточками.
— А как же опыт? Это же нужно что-то уметь… расспрашивать, делать выводы, — попытался дознаться
— Не нужно тебе ничего уметь, — хмуро буркнул Лари.
Этого пришибленного типа лет пятидесяти с уныло обвисшими усами и реденькой, но довольно длинной бородой, которого тоже включили в следственную бригаду по причинам, совершенно непонятным Вадиму, но, наверное, очевидным для старожилов. Впрочем, по первому впечатлению, удивили лишь его угрюмый вид, не подходящий общему веселому настроению колонии, и его шапка — вязанная, толстая, с закрученными широким валиком полями. По такой жаре!
— Пока будешь разговаривать с людьми, немножко познакомишься с нашей жизнью, — ободряюще похлопал Вадима по плечу Телиг. — Даже лучше, чем при обычной стажировке. Ну а если в бригаде возникнут разногласия, то твое мнение будет учитываться другими как независимое.
Довольно хохотнув, он схватил свою тарелку и отправился к реке. За ним потянулись другие участники вечернего завтрака, оставив членов следственной бригады одних.
Сухопарый старик в серой фетровой шляпе и с длиной, до пояса, белоснежной бородой представился новичку:
— Меня зовут Даулетом. Ты — Вадим. Будем знакомы.
В Даулете тоже не было щенячей жизнерадостности, но, в отличие от Лари, он внушал доверие, одним своим видом создавая вокруг атмосферу спокойствия. «Все фигня, кроме пчел», — вдруг вспомнил откуда-то Вадим, глядя на старика. Впрочем, по ощущениям, некая непостижимая восточная мудрость этого аксакала, казалось, была выше даже суеты с пчелами. Особенно учитывая, что их тут, на Арзюри, не было вовсе.
Четвертым участником следственной бригады стала Этель — невероятно колоритная пожилая дама в огромных, на пол лица, круглых очках и мужской шляпе с широкими, лихо закрученными полями и лукавой усмешкой, не сходящих с ее лица даже в этих гнетущих обстоятельствах. Ну, хоть один живой человек в этой шайке.
Ободряюще улыбнувшись всем, Этель уточнила:
— Поскольку хотелось бы уладить все это поскорее, рассказывать остальным за ужином и завтраком о ходе следствия будем очень коротко. А все подробности — только внутри бригады. Полагаю, встречаться мы будем за час до еды в чьей-нибудь палатке или в пещере.
— В палатке — исключено, — оборвал ее Даулет. — Слишком много желающих послушать наши новости.
— Любопытных слишком много, — угрюмо фыркнул Лари.
— Преступнику тоже будет интересно, — неторопливо подтвердил Даулет, поглаживая бороду.
— Договорились, встречаемся в пещере, в главном зале. А там решим, где нам лучше уединиться, — царственно согласилась Этель.
— Или на визитнице… в центральном павильончике, — неуверенно предложил Вадим, на которого теперь посмотрели все трое.
— Хорошая идея, там все просматривается и точно никто не подслушает!
— Если только не появится новый хоган.
— Если возникнет, уйдем в Пещеру.
Для разработки плана и распределения обязанностей, они отправились в келью Вадима в пещере, — подслушивать там не слишком удобно, да и не было пока особых секретов. До палатки ближе, но уж слишком она проницаема для звуков, а визитницы все же нужно было еще довольно далеко идти. Мышцы ног и спины отчаянно заявляли о себе, да и сил у него уже почти не осталось — адреналин, позволивший держаться все это время, явно пошел на убыль и теперь ему хотелось только лечь и заснуть.